© globalriskinsights.com
Когда экономический рост в Китае набрал силу в начале двухтысячных, тогдашний генеральный секретарь Ху Цзиньтао вновь подтвердил, что государство сконцентрируется сугубо на внутреннем развитии, тогда как ресурсов для создания зарубежных совместных предприятий недостаточно. По его словам, Китай пойдет против течения истории и будет развиваться мирным путем. Несмотря на отмечавшееся наблюдателями развитие Китаем своих внешних связей, Ху всего лишь подтвердил продолжение политики невмешательства Чжоу Эньлая начатой 1970-х.
Единственным фактором беспокойства для Китая оставалась возможность США вмешаться в ход событий в любой точке мира. «Мирное развитие, – утверждал Ху, – не посягает на мировой порядок, в то же время позволяя другим странам выбирать, за кем следовать». Этот политический курс продолжался более 30 лет.
В 2016 году поток инвестиций из Китая резко вырос, начиная ограничивать обязательства Пекина на невмешательство. Если раньше компании сектора услуг M&A (слияния и поглощения) занимались поиском вложений в китайскую экономику, то теперь они же активно предлагают китайским компаниям вкладывать деньги за границей.
Однако там, где инвестиции Китая наиболее обильно поступают, как через частные, так и через государственные предприятия, Пекин обнаружил, что все более погружается в ситуацию, в которой ему необходимо оберегать свои ресурсы, не допуская их перерасхода.
С началом развития Китаем «Шелкового пути», Пекин особенно остро ощущал недостаточную защищенность инвестиций, при том что их темпы роста сдерживались мировой нестабильностью, а антикитайские настроения усиливались. Даже правительства, ранее дававшие зеленый свет китайским проектам, стали менять свою политику. Например, в 2014 году Китай подписал контракт на строительство портового комплекса в Шри-Ланке. Однако, как только оппозиция пришла к власти в 2015-м, после обещаний об отмене китайских проектов в связи с подозрениями о наличии коррупционной составляющей, будущее этого портового проекта оказалось под вопросом.
Спустя почти год, в течение которого дальнейшая судьба порта оставалась неясной, правительство Шри-Ланки наконец одобрило пересмотренный вариант соглашения. Когда китайское государственное предприятие выиграло тендер на строительство скоростной железной дороги, местное правительство заморозило проект с целью пересмотра ряда обязательств и договоренностей.
В результате Пекин становится все более активным в продвижении своих экономических интересов с помощью одновременного использования и «мягкой», и «жесткой» силы.
Например, недавно стало известно, что китайские компании и диаспоры финансировали предвыборные кампании австралийских политиков.
Последствия таких действий особенно беспокоят США, которые рассчитывают на Австралию в качестве стратегического партнера в Южно-Китайском море.
В итоге Китай применил новый подход к внешней политике, прямо давая понять: у Пекина есть широкий арсенал средств и он готов их применить с целью защиты своих инвестиций и реализации своего видения «Шелкового пути».
Кроме того, было заявлено о намерении открыть китайскую военную базу в Джибути – прямо в противовес американской. Эти планы сопровождались со стороны Китая значительными государственными и частными инвестициями. Китайские госпредприятия обеспечили себе контракт на ремонт портового терминала на сумму 420 млн долларов, а часть из них даже купила долю в этом проекте. Напомним, что действия правительства Джибути по нарушению прав человека привели к дистанцированию Вашингтона от этого режима. Президент Исмаил Омар Гелле недавно выиграл четвертые подряд президентские выборы, после чего последовала серия репрессий против сил оппозиции. Спецслужбы этой страны нарушили мирные договорённости в декабре 2015 года, что повлекло за собой физические жертвы.
К сожалению, это не единственный пример, хотя компании Китая нечасто пользуются экономическими рычагами для получения контрактов от наиболее репрессивных режимов. Например, в Зимбабве и Судане представители китайских государственных компаний потратили на взятки миллионы долларов с целью выиграть наиболее прибыльные контракты.
До того, как администрация Барака Обамы частично усилила санкции против Кубы, Китай уже основательно инвестировал в крошечное островное государство: домашняя электроника и компоненты для нее производились подразделением компании Huawei и несколькими другими китайскими компаниями.
Также один из китайских бизнесменов выразил интерес к прокладыванию второго Панамского канала через территорию Никарагуа, несмотря на невосполнимый урон для окружающей среды и непосильные расходы на рабочую силу.
Фактически Китай нарастил объемы инвестиций в зарубежные страны и отбросил доктрину невмешательства. Есть информация, что в Афганистане китайские дипломаты встречались с представителями движения «Талибан» и участвовали в выработке мирного соглашения между сторонами. Это неудивительно, учитывая близость соседнего Пакистана и значительный объем вложенных Китаем инвестиций в эту страну.
Однако важнее всего то, что «Шелковый путь» не только способствует распространению инвестиционной активности Китая, но и сам по себе является настоящей проекцией приложения «мягкой» и «жесткой» силы Китая далеко за пределами собственных границ. «Шелковый путь» – подтверждение растущего желания Пекина вмешиваться во внутреннюю политику других государств, вмешиваться более активно и, по крайней мере неофициально, прекратить политику невмешательства.
