иллюстрация © fatcatart.ru
Законотворческая деятельность депутатов всевозможных уровней, внезапная активность самых разных ведомств, выпускающих всё новые и новые постановления, инициативы и проекты, принимает уже характер истерии, заставляя комментаторов соревноваться в остроумии. Одни говорят про взбесившийся принтер, другие вспоминают сказку про волшебный горшочек, который, получив команду «варить», не мог остановиться, пока не затопил пол города.
Однако на самом деле законодательная и нормотворческая деятельность депутатов с чиновниками явно делится на две неравные по значению и объему части. Первая часть инициатив могла бы, при определенных обстоятельствах, считаться забавной. Мы видим множество предложений, направленных на регламентацию повседневной жизни и на то, чтобы разозлить и спровоцировать как можно большее число людей, не связанных между собой даже потенциально механизмами социальной солидарности. Тут и борьба с «пропагандой гомосексуализма», и попытки законодательно запретить громкий ночной храп, и различные способы решить проблему детдомовских сирот — от запрета на усыновление для американских граждан, до разрешения усыновлений отечественным гражданам с криминальным прошлым.
Не удивительно, что подобные начинания гарантируют громкий хохот в интернете, а также истерику среди либеральной публики и политкорректной части левых.
Побочным эффектом, которого явно добиваются власти, должно стать усиливающееся противостояние между обсуждающей новости в электронных сетях продвинутой публикой и большинством населения, которое об этих новостях просто не знает, а если бы и знало, то не слишком бы расстраивалось. Продвинутая публика, обеспокоенная тем, что в Москве могут возникнуть трудности с организацией Гей-парадов, считает массы отсталыми и дремучими, а представители большинства, если им случается узнать из вопросов социологов о существовании данной проблемы, понимает, что эти столичные господа «с жиру бесятся».
Между тем в то же самое время, пока интернет-публика упражняется в остроумии, правительство и Дума дружно проводят в жизнь целый комплекс других инициатив, непосредственно нацеленных на то, чтобы отнять остаток социальных гарантий и прав у этого самого большинства, а заодно создать условия при которых ни одна из разрушаемых базовых структур, обеспечивающих воспроизводство российского общества, не смогла бы возродиться вновь. Это вторая и главная часть проводимой программы. Разгром образования призван ликвидировать саму инфраструктуру подготовки квалифицированных кадров. Сокращение числа университетов здесь играет решающую роль. Сокращение масштабов образовательной системы не только автоматически не повысит качество преподавания, но наоборот, резко сократит базу, человеческие ресурсы, на которые можно опереться при попытке улучшить положение дел (если у вас специалистов очень мало, то приходится смириться с низким качеством кандидатур: выбирать не из кого). Так что образовательных учреждений у нас станет намного меньше, но зато учить они будут намного хуже.
Реформа здравоохранения, в течение прошлых лет отстававшая от разгрома образования, теперь стремительно набирает обороты, демонстрируя, что Минздрав, никого толком не предупредив, решил догнать и перегнать Минобразину.
То, что стратегической целью реформ является коммерциализация и приватизация отрасли и превращение врачебной помощи в торговлю медицинскими услугами, изначально не вызвало сомнения, но поразительно, с какой изощренной точностью из всех возможных сценариев выбран самый тяжелый для населения и разрушительный для отрасли — даже в плане развития её собственных рыночных перспектив (что, впрочем, относится и к образованию). Возникает «слоеный пирог», когда формально всё остается бесплатным, но за всё надо платить. Вы сможете бесплатно сдать анализ, но с вас потребуют денег за распечатку результатов, на операционном столе вас разрежут совершенно бесплатно, но попросят денег за анестезию, а может быть и за нитки, которыми вас зашьют. Разумеется, конкретные варианты коммерциализации оставляют в значительной мере на волю административного персонала медицинских учреждений, но ясно давая им понять — если они не начнут извлекать прибыль из «бесплатной» медицины, соответствующие учреждения будут просто ликвидированы.
Метод поэтапного уничтожения структур образования и здравоохранения прост до гениальности. Сначала несколько больниц, вузов или школ сливают в одну организацию, объясняя, что для пациентов или учащихся «ничего не изменится». Затем обнаруживается, что сократившийся втрое (при прежней системе управления) аппарат просто не может справиться с увеличившимся объемом работы. Начинают сокращать подразделения, персонал, а затем, когда становится очевидным, что при таком кадровом составе нет возможности «обслужить» прежнее число людей, начинают радикально сокращать численность учеников или пациентов. Многие учреждения образования и здравоохранения через это уже прошли, другим это ещё предстоит.
В то время как профильные социальные министерства заняты уничтожением подведомственных отраслей, экономический блок правительства приступил к инновациям, возвращающим нас к прекрасным временам XVIII века. Средства бывшего Стабилизационного фонда, позднее разделенные на две части, отдают в управление некому открытому акционерному обществу, иными словами, частной конторе, которая будет самостоятельно решать, что делать с казенными деньгами, выведенными из бюджета. Вместо того, чтобы использовать средства для ремонта дорог или канализации, их направят на финансовый рынок для спекулятивной игры. Тем, кто особенно нервничает по этому поводу, чиновники Минфина объясняют, что данноеоткрытое акционерное общество будет закрытым, так что волноваться нет никаких оснований.
Подобные инновационные подходы действительно широко практиковались во Франции эпохи абсолютизма. Тем из инноваторов, которые дожили до революции, неблагодарный парижский народ отрезал головы.
Ещё более грандиозный проект готовится для Восточной Сибири, которую вместе со всеми её недрами, ресурсами и жителями отдадут в управление другой частно-государственной компании, примерно так же, как Индия во времена Уоррена Гастингса была передана Ост-Индской компании. Законодатели, разрабатывающие проект, особенно заботятся о том, чтобы вывести эту корпорацию из под контроля Думы или правительства, сделав всю её деятельность подотчетной одному единственному человеку — вы уже догадались — президенту Российской Федерации. Опять же вспоминается Франция последних Людовиков, потому что британская Ост-Индская компания всё же отвечала перед парламентом.
Как контролировались подобные хозяйственные предприятия абсолютистской монархией, примерно известно. В России будет то же самое, только без пудры и париков. Поскольку, при всём уважении, невозможно даже вообразить, что один человек сможет контролировать столь огромный объем деятельности, становится очевидно, что контроля в какой-либо практической форме не будет вообще.
На фоне подобных проектов становится понятно, зачем наше внимание так старательно занимают вопросами о «пропаганде гомосексуализма» или «топотом котов». А российское образованное общество в очередной раз радостно бросается в подготовленную ему ловушку — не столько из-за собственной наивности, сколько из-за явного нежелания загружать мозги вопросами, ответ на которые требует радикальных выводов — не только политических, но и социальных.
Вопрос лишь в том, как отреагирует на происходящее то самое молчаливое большинство, которое всё ещё надеется пережить кризис без потрясений и перемен. Подобные надежды тщетны. Для того, чтобы произошли великие потрясения, совершенно не нужны революционеры. Об этом позаботится правительство.