Чему учит «Португальский урок»?
Результаты состоявшихся 17 марта в южноевропейской Португалии парламентских выборов вроде бы не должны говорить о провале левых сил. Да, социалисты уступили своим правым соперникам, но лишь менее чем на один пункт, да и в целом левые и левоцентристы на крайнем западе Европы набрали свыше 40% голосов — безусловно, отступление по сравнению с прошлыми выборами 2022 г., после которых у соцпартии оказалось абсолютное большинство мандатов, а левые в целом заручились поддержкой более чем половины избирателей. Но будем откровенны: в большинстве стран Старого Света левые силы мечтали бы о таком уровне электоральной поддержки…
Однако прогрессивные издания и сайты в разных странах ЕС, что называются, «бьют в набат». И для этого есть основания — речь о третьем месте крайне правой партии Chega («Хватит!»), финишировавшей, если можно так выразиться, с потрясающе высоким результатом в 18%, что позволило этой националистической силе сразу в четыре раза увеличить своё парламентское представительство. Как отмечает левый французский политолог Жан-Жак Курляндски, «наиболее тяжёлые чувства рождаются от того, что подобный прорыв Chega произошёл именно в год полувекового юбилея «революции гвоздик».
И, добавлю от себя, произошёл он в стране, где ещё совсем недавно правопопулистские силы находились в состоянии жёсткой маргинализации. Но за четыре-пять лет произошла своеобразная политическая инверсия: если в 2019 г. радикальных левых в португальском обществе поддерживали 15–16% избирателей, а крайне правые могли рассчитывать лишь на процент голосов, сегодня у них уже более 18%, тогда как уровень поддержки радикальных левых упал до 8%. Полагаю, что португальские социологи ещё поработают, но, боюсь, для левых руководителей вывод будет очень неутешителен: с учётом того, что электоральная динамика поддержки сил правого центра в Португалии за пару лет почти не изменилась, вполне возможно, что значительная часть новых избирателей Chega — это граждане, которые ранее голосовали за социалистов и коммунистов…
Португальская победа (а иначе сказать сложно) крайне правых случилась на фоне публикации социологических данных, которые проецируют для формации «Идентичность и демократия», объединяющей крайне правые национальные партии, 3-е место на июньских выборах в Европейский парламент, что может принести крайне правым около 90 депутатских мандатов. Никогда ещё столь мощного результата на евровыборах у крайне правых не было. Но ведь европейские расклады есть прежде всего сумма национальных. А что мы видим на уровне отдельных государств?
Ровно то, что португальский пример вовсе не есть какой-то «феномен», скорее речь идёт о подтверждении общей тенденции. Во Франции с рейтингом в 30–31 пункт бесспорно лидирует Национальное объединение; недавно крайне правые с блеском выиграли законодательные выборы в Нидерландах; Италия находится под властью правых и крайне правых сил; в ФРГ правопопулистская «Альтернатива для Германии» — по всем опросам вторая по популярности партия в стране. Крайне правые и правопопулистские партии маршируют в самых разных частях Старого Света — на севере и на юге, в центре, на западе и в ряде восточноевропейских стран.
Это наступление ведёт к тому, что электоральная база многих крайне правых партий стала народной, вбирающей в себя значительную часть людей труда. Португальская Chega идёт по стопам французского Национального фронта (Национального объединения) и «Альтернативы для Германии» (АДГ), которым «выбить» из-под традиционных левых партий (кому-то в течение длительного периода, кому-то гораздо быстрее) значительную часть их электората как в рабочей среде, так и в наиболее «проблемных» районах.
Крайне правые ведь тоже выступают против (нео)либерализма, но зачастую они более настойчивы и менее политкорректны, чем традиционные левые силы — их лозунги проще и зачастую понятнее «простому человеку», которому надоело то, что классические левые «возятся» с сексуальными меньшинствами и игнорируют социальные последствия миграции…
Можно согласиться с основателем «Непокорённой Франции» Жан-Люком Меланшоном, когда он говорит, что «крайне правая представляет угрозу для наших обществ», но встаёт логичный вопрос: каким же образом эффективнее с нею бороться? Вероятно, вряд ли стоит уповать на запретительные меры, как этого добиваются антифашистские силы в ФРГ, выходящие на марши и митинги в пользу запрета АДГ. Проблему-то это точно не решит.
Более логичен исходящий от Партии европейских левых посыл, предполагающий единство левых и прогрессивных сил на всех уровнях общественной жизни для борьбы с правой угрозой. Любопытно, кстати, что в Португалии резкий политический рывок крайне правых пошёл именно тогда, когда парламентское сотрудничество социалистов, Левого блока и коммунистов прекратилось. Очевидно также, что надлежит не ограничиваться исключительно партийными и парламентскими комбинациями. Без мощного социального движения, с подключением профсоюзов, неправительственных организаций, экологических движений успешно бороться против крайне правого наступления вряд ли получится.
Ещё один момент, который точно не следует забывать. Как верно говорит европейский депутат от Партии труда Бельгии Марк Ботенга, «прорывы крайне правых наиболее ощутимы там, где левые пасуют, не выполняют свою историческую роль, где, находясь у власти, они осуществляют скорее либеральную политику…» С этим ведь не поспоришь. И португальский урок заключается также и в этом, с учётом того, что последние годы политика правительства социалистов носила в Португалии скорее социал-либеральный характер. То же мы можем сказать и о правительственной политике германских левоцентристских партий.
Во всяком случае сегодня совершенно ясно, что и в целом на уровне ЕС, и в большинстве отдельно взятых стран «крайне правый фактор» будет играть в ближайшем будущем важнейшую роль в переопределении стратегии разных левых сил.
