Есть в Петербурге на Выборгской стороне дом — вполне современный деловой центр, по соседству с которым размещается, как это принято в крупных российских городах, и центр торговый. Одно из зданий на Большом Сампсониевском проспекте украшает мемориальная доска, установленная ещё в советские времена и не тронутая нынешними владельцами. Доска — в память самого долголетнего в истории Российской Империи, Советского Союза и Российской Федерации главы правительства. В память Алексея Николаевича Косыгина.
Этот человек вошёл в историю нашей страны как творец экономической реформы 1965 года, о которой до сих пор спорят экономисты, историки и активисты левого движения, видя в ней то ли предпоследний шанс советской системы, то ли начало её конца, то ли попытку двинуться в правильном направлении, но с негодными средствами. Биография Косыгина — типичного технократа, постоянно думающего о том, как сделать плановую экономику эффективной, – для узкого круга советских руководителей высшего ранга была нетипичной. Его уважали, но не любили идеологические ревнители «чистоты марксизма-ленинизма», терпели, но не считали своим профессиональные партаппаратчики. Его ненавидел сам Лаврентий Берия и третировал несостоявшийся сталинский наследник Георгий Маленков.
Будущий премьер-долгожитель, проведший из 76 лет своей жизни 42 года на республиканских и союзных правительственных постах, родился 21 февраля 1904 года в Северной столице России в семье выходца из крестьян Московской губернии. Как и положено было в те времена, через две недели после появления на свет его окрестили — в церкви Сампсония-странноприимца на Выборгской стороне Петербурга. Затем он учился, отслужил в Красной Армии, поступил в Ленинградский кооперативный техникум, в 1924 году успешно его окончил и по распределению уехал в Сибирь, где успешно работал в системе потребительской кооперации. Там же в 1927 году вступил в ряды партии большевиков. Через три года будущий нарком текстильной промышленности СССР вернулся в Ленинград с твердым намерением получить высшее образование. Закончив текстильный институт в 1935 году, получил назначение мастером, а уже в 1937 году стал директором прядильно-ткацкой фабрики «Октябрьская». Давно уже приватизаторами при пособничестве чиновников и невмешательстве трусливых и продажных боссов из обкома «официальных» профсоюзов фактически разрушена текстильная отрасль города на Неве, но как память о ней на стене бывшей фабрики «Октябрьская» до сих висит мемориальная доска в честь красного директора Алексея Косыгина.
В 30-е годы прошлого века управленческие карьеры в Стране Советов развивались стремительно. Причина проста: новые предприятия, созданные в годы индустриализации, требовали профессионально подготовленных руководителей. Новые вакансии возникали и из-за массовых репрессий в рамках «большой чистки», развернутой по предложению Сталина, поддержанной решениями ЦК ВКП (б) и зачастую осуществлявшейся в центре и на местах усилиями ретивых, беспринципных и нечистых на руку карьеристов, наподобие будущего секретаря ЦК ВКП (б) Алексея Кузнецова. Многие освободившиеся посты заняли технари-производственники.
Косыгин был одним из них. На производстве он не только сумел показать компетентность и высокую работоспособность (качества, очень ценимые Сталиным), но и проявил смолоду присущий интерес к малейшим нюансам хозяйственных проблем в сочетании с полным отсутствием склонности к идеологическим дискуссиям и политическим процессам. Студент — мастер — начальник смены — директор фабрики — заведующий промышленно-транспортным отделом обкома — председатель Ленгорисполкома — союзный нарком — такой путь будущий союзный премьер проделал всего за четыре года.
Тридцатипятилетний Алексей Косыгин стал членом ЦК ВКП(б). Уже на XVIII съезде ВКП(б) в 1939 г. бросились в глаза отличия речи Косыгина от выступлений большинства делегатов. Те говорили о продолжении борьбы с «врагами народа и последующем переходе к строительству коммунизма», а Косыгин – об ином. Например, о необходимости использовать зарубежный опыт, когда машиностроители принимают заказы комплексно на целую фабрику. О том, что подготовка технических кадров отстаёт от темпов нового строительства, квалифицированной рабочей силы нет, оборудование простаивает, средства на его закупку выбрасываются в прямом смысле слова на ветер. О том, что нет четкого планирования и перерабатывающих мощностей, зато есть излишние перевозки на железнодорожном транспорте и серьезные конструкторские недоработки при запуске новой техники в серийное производство.
Столь любимая Сталиным «американская деловитость» в сочетании с организаторской хваткой привела молодого наркома в 1940 году на пост заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР. Уже вовсю шла Вторая мировая война, и народное хозяйство Советского Союза спешно переводили на военные рельсы. Военные расходы нашей страны, составлявшие в 1938 году 18,7% союзного бюджета, выросли в 1940 году до 32,6%. В ситуации, когда всё бóльшая часть ресурсов шла на оборону, остро встал вопрос об эффективности всех отраслей, самóй плановой экономики как таковой. Ответу на этот вопрос Алексей Косыгин посвятил всю свою жизнь.
С легкой руки либеральных борзописцев считается, что созданная в те годы «административно-командная система» работала исключительно благодаря страху. Страх, безусловно, был, как был, впрочем, и трудовой энтузиазм сотен тысяч честных советских тружеников. Но именно в предвоенный период в СССР заговорили о хозрасчете и механизмах материальной заинтересованности, причем те самые люди, которые четверть века спустя стали разработчиками «косыгинской реформы».
Ещё в сентябре 1940 года публикацией письма четырех директоров ленинградских заводов «Правда» открыла двухмесячную дискуссию о недостатках сложившейся административной системы управления предприятиями. Кто из современных читателей, прошедших процедуру запудривания мозгов разнообразными мединскими и явлинскими, поверит, что в январе 1941 года в «царстве террора» ведущий научный журнал «Проблемы экономики» прямо писал, что «никакой план не в состоянии учесть всего многообразия условий работы предприятия»? И далее: «Чтобы обеспечить выполнение государственного плана, необходимо расширить права хозяйственников». За обсуждением вопроса в журнале внимательно следил сам Сталин. Не случайно, подводя итоги дискуссии, журнал «Большевик» высказался в пользу изменения курса: «За изготовление бракованных изделий виновные несут уголовную ответственность. Но необходимы такие экономические меры воздействия, при которых было бы почти невозможно поступление бракованных изделий».
Поучаствовал в дискуссии о реформировании экономики и Алексей Косыгин. Выступая в прениях на XVIII конференции ВКП(б) в феврале 1941 года, он прямо и откровенно критиковал порядок планирования, подрывающий заинтересованность предприятий в эффективном производительном труде. Погоня за выполнением плана по валовым показателям продукции, стремление поскорее отчитаться «наверх», по словам Косыгина, приводят к тому, что сырье используется нерационально, начинаются перебои в снабжении, растёт себестоимость. Причина была ему ясна: «Местные организации слабо используют предоставленные им права, ещё не отвыкли от постоянной опеки сверху». Очевидно, что уже в эти годы у Косыгина сформировались, пусть пока и в общей форме, те самые представления, которые были положены в основу реформы 1965 года. Очевидно и то, что подобные подходы получили поддержку со стороны ЦК ВКП(б) и его главного секретаря.
Но грянула война. В суровую годину именно Косыгин фактически возглавлял работу по эвакуации промышленности и населения на восток. Надо отдать ему должное: он действовал грамотно и четко. Оборонные заводы, вывезенные на Урал и в Сибирь, прямо с колес начинали давать военную продукцию. Под контролем Косыгина во второй половине 1941 года были полностью или частично эвакуированы 1523 предприятия, в том числе 1360 крупных. Особая глава — вклад Косыгина в обеспечение связи блокадного Ленинграда с «Большой землей», то есть бесперебойное функционирование Дороги Жизни. Сталин поставил задачу обеспечения Ленинграда продовольствием, и решать её пришлось Косыгину. С января по июль 1942 года Косыгин находился в блокадном Лениграде, где выполнял работу по снабжению мирного населения города и защищавших его войск, участвовал в работе Военного совета Ленинградского фронта. Одновременно с этим Косыгин руководил эвакуацией мирного населения и руководил прокладкой трубопровода по дну Ладожского озера.
Фактом признания заслуг Косыгина на ниве военной экономики стало его назначение в 1943 году на пост председателя Совнаркома РСФСР. Возглавлял российское правительство Косыгин до марта 1946 года, когда стал кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) и заместителем председателя Совета министров СССР. В феврале 1948 года Алексея Николаевича избрали членом Политбюро и назначили министром финансов СССР. Обстоятельства его назначения тесно связаны с анализом итогов проведенной в нашей стране в декабре 1947 года денежной реформы. 30 декабря 1947 года министр государственного контроля СССР Лев Мехлис доложил заместителю председателя Совета Министров СССР Вячеславу Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову о нарушениях во время обмена денежных знаков, состоявшегося за две недели до этого. Генерал-полковник Мехлис внес предложение поручить Министерству финансов СССР силами собственного контрольного аппарата проверить законность всех финансовых операций, осуществленных 14 и 15 декабря 1947 года. Предложение было принято, но для надежности проверки министра финансов Арсения Зверева временно отстранили от должности и разжаловали в замминистра.
На время проверки, которая длилась 11 месяцев, министром являлся Алексей Косыгин, деловые и моральные качества которого у «инстанции» (так в те годы всё партийное, советское и чекистское начальство именовало ведущего секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Совета министров СССР) сомнения не вызывали. Доверие «инстанции» спасло Косыгину жизнь и во время «ленинградского дела», к которому его как выходца с берегов Невы и родственника бывшего секретаря ЦК ВКП(б) Алексея Кузнецова (их жёны были двоюродными сёстрами) хотел притянуть тогдашний «правящий тандем» в лице Берия и Маленкова.
«В ходе финансовой проверки Ленинградской области в 1949 г. Министерство финансов установило многочисленные факты незаконного расходования городскими и областными властями государственных средств и использования служебного положения в личных целях, — говорится в исследовании доктора исторических наук И.В. Говорова. — Руководство обкома, горкома, обл- и горисполкомов расходовало государственные деньги на организацию грандиозных банкетов, содержание охотничьего хозяйства, где отдыхали представители номенклатуры, приобретение дорогостоящих подарков «патронам» из Москвы (А. Кузнецову, Н. Вознесенскому и др.). Руководителей города и области обвиняли также в присвоении обстановки Мариинского дворца, выдаче пособий штатным работникам исполкома из средств, предназначенных для оказания помощи нуждающимся горожанам». Судя по всему, коррупционная составляющая в деятельности Кузнецова и его приспешников стала главной причиной политического краха, последовавшего за человеческими падением тех, кто удостоился уничижительной характеристики: «разложившиеся люди, пьяницы и воры, обкрадывавшие партию и государство»…
Косыгин сохранил чистые руки, и это, судя по всему, спасло ему жизнь. Маленков и Берия 12 октября 1949 года предложили «инстанции» «вывести из состава Политбюро т. Косыгина А.Н.», поскольку он-де «оказался как член Политбюро не на высоте своих обязанностей, не разглядел антипартийного, вражеского характера группы Кузнецова, не проявил необходимой политической бдительности и не сообщил в ЦК ВКП(б) о непартийных разговорах Кузнецова и др.» Понятно, что фиксировать привычные для Кузнецова застольные разговоры, даже учитывая то обстоятельство, что и на трезвую голову тот вполне мог высказать много такого, что позорит всякого порядочного человека, а не только большевика-руководителя, и после докладывать о пьяной трепотне Косыгин бы никогда не стал.
Сталин предложением членов «тандема» воспользовался, но не сразу. Три года спустя, в октябре 1952 года, на пленуме нового состава ЦК КПСС, избранного XIX съездом партии, Косыгин стал лишь кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. После смерти Сталина потерял и эту должность, и пост заместителя председателя Совета министров СССР, однако в составе правительства страны остался. В декабре 1953 года, после осуждения преступлений Берия, Алексей Николаевич вновь стал союзным вице-премьером, а крах Маленкова в июне 1957 года открыл Косыгину дорогу в Президиум ЦК КПСС. После ухода на пенсию Никиты Хрущева Президиум Верховного Совета СССР своим указом назначил Косыгина председателем Совета министров СССР.
Советское правительство Алексей Николаевич возглавлял ровно 16 лет, и именно в первые годы его премьерства и была запущена знаменитая экономическая реформа. Речь шла о внедрении хозрасчета, децентрализации народнохозяйственного планирования, повышении роли интегральных показателей экономической эффективности (прибыль, рентабельность) и увеличении самостоятельности предприятий. «Премьер стремился к увеличению экономической самостоятельности предприятий в рамках отраслевых министерств и отходу от уравниловки в принципах оплаты труда в промышленности с целью роста производительности труда. Целью Косыгина было создание конкурентоспособной экономики, опирающейся на передовые научно-технические разработки. Увы, в условиях господства партийного аппарата реализация подобных планов в полном объеме ставила под угрозу монополию партруководства, и реформа, от которой никто, вроде, прямо и не отказывался, была по-тихому похоронена», — констатирует известный писатель В.В. Камша.
В начальный период своего премьерства Алексей Николаевич предпринял и безуспешную попытку наладить если не дружеские, то хотя бы добрососедские отношения СССР с КНР, нарушившиеся после идеологической полемики между ЦК КПСС и ЦК КПК в августе 1963 года. В феврале 1965 года Косыгин по приглашению Госсовета КНР посетил Пекин. Те китайские руководители, кто были искренними друзьями нашей страны, как, например, председатель КНР Лю Шаоци и председатель Постоянного комитета ВСНП Чжу Дэ, использовали расширение американской агрессии против Вьетнама как повод для попытки сближения двух социалистических стран.
Будучи заместителями председателя ЦК КПК Мао Цзэудуна по партии, они добились решения Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК по переговорам с советским руководством о совместных действиях в защиту вьетнамского народа. Не вина Косыгина, что удачно проведенные переговоры с Лю Шаоци, начальником Генерального штаба НОАК Ло Жуйцином и китайскими военачальниками были сорваны по указанию Мао Цзэдуна разделявшими его антисоветскую линию китайскими руководителями — в первую очередь, премьером Госсовета КНР Чжоу Энльлаем и генеральным секретарем ЦК КПК Дэн Сяопином. Они сделали всё, чтобы маоистский внешнеполитический курс не претерпел никаких изменений. Встречаться с Чжоу Эньлаем Алексею Николаевичу Косыгину привелось ещё раз — в Пекинском аэропорту в сентябре 1969 года после серии кровавых столкновений на советско-китайской границе. Вооруженный конфликт двух стран был прекращен, уступив место долгим и трудным переговорам.
Умер Алексей Николаевич Косыгин 18 декабря 1980 года. Похоронили его в Кремлевской стене, некролог был крайне скуп, сух и сугубо официален — в отличие от мнения народного и народной памяти, которая выгодно отличает его от всех прочих руководителей брежневских времен.
