Барак Обама во время предвыборной речи
Избиратели Соединенных Штатов определили имя нового президента. Им стал Барак Хусейн Обама. Какая радость для политически корректной прогрессивной общественности! Какой удар для угрюмых реакционеров и расистов! С точки зрения политической культуры, это действительно грандиозный переворот, причем касающийся не только Америки. Однако если отрешиться от символов и культуры — так ли много меняется?
Барак Обама — отнюдь не выходец из черных гетто. Он вообще не имеет никакого отношения к американским неграм, будучи по отцу кенийцем, а по матери — наследником белой Америки. «Черным» он является лишь в глазах белых расистов. Ни по культуре, ни по происхождению, ни по образу жизни он не связан с массой афроамериканцев. И именно это позволило ему стать первым «черным» президентом США.
Впрочем, не это главное. Вопрос о цвете кожи президента сегодня не более важен, чем вопрос о фасоне его пиджака. Для Америки и для всего мира важна политика, которая будет проводиться Белым домом после того, как 44-й президент Соединенных Штатов вселится в Овальный кабинет. Увы, относительно этого нет никакой ясности не только у многочисленных наблюдателей и комментаторов, но, похоже, и у самого Барака Обамы.
Народ Америки хотел перемен. Перемены наступили задолго до выборов, вместе с грандиозным экономическим кризисом.
Именно этот кризис, похоже, заставил и элиту США консолидироваться и признать кандидатуру Обамы.В последние недели перед выборами положение республиканцев было безнадежным не только потому, что популярность Обамы росла быстрыми темпами, но и потому, что правящая элита консолидировалась. Она просто не могла позволить себе продолжения раскола. Победа республиканцев могла быть достигнута только за счет особенностей избирательной системы, при которой кандидат, получивший меньшинство голосов, способен набрать больше выборщиков. Однако такая победа грозила бы взорвать страну, и без того потрясенную неудачами на Ближнем Востоке и экономическими катаклизмами. У правящих кругов не было иного выхода, кроме как сплотиться вокруг Обамы.
В результате новый лидер США вступит в должность, обладая, казалось бы, беспрецедентными возможностями. Его поддерживает подавляющее большинство граждан, на него сделали ставку все основные элиты, он популярен в Европе, на него с симпатией — впервые за многие десятилетия — смотрят в Латинской Америке. Его одобрил даже лидер Венесуэлы Уго Чавес! К нему тянутся политкорректные левые, но он вполне находит общий язык с финансовой буржуазией Уолл-Стрита, с которой его роднит образ жизни, образование и воспитание.
Увы, именно эта концентрация ожиданий гарантирует не менее мощные разочарования в самом ближайшем будущем. Обама не сможет сделать главного, ради чего его сделали президентом: он не сможет справиться с экономическим кризисом. Не сможет потому, что сделать уже ничего нельзя. Точка невозврата уже пройдена, и сегодня не существует таких решений, которые позволили бы преодолеть или остановить кризис раньше, чем он дойдет до низшей точки. Пока американские верхи определялись с личностью будущего лидера, экономический рост перешел в отрицательные величины. Либеральные комментаторы могут утешать себя тем, что спад составил 0,3 % вместо ожидавшихся 0,5 %, но еще несколько месяцев назад они же говорили нам, что худшее, что грозит Америке, — это некоторое сокращение темпов роста.
В те же дни, пока весь мир с замиранием сердца следил за финалом президентской гонки в США, цена на нефть в очередной раз упала — несмотря на все призывы ОПЕК и разглагольствования российских министров — ниже уровня 60 долларов за баррель, перевалив очередную символически важную отметку. Однако худшее впереди — и для Америки, и для Европы, и для России. Ведь восстановление экономики начнется только после того, как спад достигнет дна. А это означает, что экономика Запада опустится на 7-10 %, обрушив производство в Китае, Индии и других «странах-тиграх» индустриальной Азии. И, соответственно, нефть будет падать до тех пор, пока не достигнет уровня 20 долларов за баррель, если только не упадет еще ниже.
Что это значит для страны, которая строит свой бюджет исходя из фантастических, по понятиям сегодняшнего дня, 80 долларов за баррель нефти, говорить не приходится. Россия обречена пережить крушение всей своей бюджетной политики не позднее августа будущего года. И никакие перемены в персональном составе обитателей вашингтонского Белого дома ничего уже не изменят.
Ставка Обамы и его окружения состоит в том, чтобы пережить кризис. Президента выбирают на четыре года, а спад будет продолжаться года два-три. К следующим выборам Америка подойдет сильно исхудавшей и утратившей многие иллюзии, но с ощущением, что худшее — позади. Президент, героически переживший испытания вместе с собственным народом, будет иметь шансы на повторное избрание. А пока надо просто выступать с сочувственными речами, со слезой в голосе говорить о страданиях бедняков и обещать возрождение страны в самом ближайшем будущем. Большее не требуется. Большего никто не собирается делать. Большего делать в Вашингтоне и не умеют, даже если бы хотели этого и даже если бы на это решились.
Проблема в том, что за два года изменится слишком многое.
Изменится и Америка, и Россия, и мир. И нет никаких гарантий, что циклический кризис не приведет к системному распаду на уровне производства и транспорта так же, как он уже привел к нему на уровне финансовой системы. Финансовые институты приходится повсеместно национализировать, поскольку единственная альтернатива национализации — ликвидация. В тот самый момент, когда даже модные интеллектуалы левого толка не решаются говорить про социализм, меры из арсенала социалистической экономики становятся на повестку дня в качестве не просто желательных и перспективных, а единственно возможных. Но это «социализм» в интересах буржуазии. Точно так же, как во Франции XIX века была «республика без республиканцев», так в сегодняшнем мире мы наблюдаем на каждом шагу «социализм без социалистов», стихийно возникающий на фоне отчаяния обанкротившейся буржуазии и полного бессилия левых.
Впрочем, бессилие левых не означает пассивности масс. Стихийный подъем социальных конфликтов, возвращение классовой борьбы — вот другая неизбежная перспектива, избежать которой не сможет ни один президент, как бы его ни звали, какой бы он пиджак ни носил и какого бы цвета ни была его кожа. Этот всплеск социального противостояния выдвигает на повестку дня вопрос об идеологии перемен, о программе действий для низов общества, о левой политике. Вопрос, ответить на который может только само общество. Этот вопрос стоит сегодня и в Америке, и в Европе, и в Азии. Он стоит перед нами и в России. Мы должны иметь смелость смотреть в будущее трезво и без страха, не возлагая надежд ни на нового американского президента, ни на спасительные решения Кремля, ни на естественный ход вещей, который сам по себе не может обернуться ничем хорошим для большинства жителей планеты.
В общем, «не бог, не царь, и не герой»…
Впрочем, ни того, ни другого, ни третьего у нас все равно нет.