Молдавия, кажется, получила шанс вернуться в любимые российскими либералами 90-е. Впервые с 2001 года Партия коммунистов республики Молдова (ПКРМ) рискует оказаться в оппозиции. Впрочем, рисковать не значит оказаться. А победить еще не значит воспользоваться плодами победы.
5 апреля 2009 года в Молдавии состоялись парламентские выборы. Поскольку эта страна – парламентская республика, именно от депутатов будет зависеть, кто займет высшие посты в государстве и какова будет политика Кишинева в ближайшие годы. По официальным данным, выборы завершились победой правящей партии коммунистов, которые теперь могут претендовать на более чем 60 мандатов в 101-местном парламенте и избирать президента и премьера. Однако уже вскоре Кишинев потрясли мощные выступления сторонников оппозиции.
В воскресенье, 5 апреля 2009 года, в Молдове прошли парламентские выборы. Парламент должен избрать президента тремя пятыми голосов. Конституция запрещает занимать пост президента одному человеку более двух раз подряд. Правящая Партия коммунистов Республики Молдова (ПКРМ), находящаяся у власти с 2001 года, набрала, по официальным данным, более 50 % голосов, что дает ей техническую возможность избрать президентом своего кандидата без образования коалиций с другими прошедшими в парламент партиями.
Когда я писала эту статью, тема Румынии казалась актуальна лишь в связи с участившимися скандалами из-за разбойных выходок румынских эмигрантов в Италии. Теперь же, после выборов в Молдавии и неожиданно начавшихся выступлений оппозиционно настроенной молодежи в Кишиневе, слово «Румыния» зазвучало с новой силой. Молдавские оппозиционеры скандировали «Мы – румыны!», над зданием президентской резиденции был поднят румынский флаг, а стены захваченного бунтовщиками парламента внутри украшены знаковым словосочетанием «Романия марэ».
«Еще одна несостоявшаяся революция», – сказала моя коллега Нина Потарская, когда мы наблюдали за акциями протеста в Кишиневе. В этой фразе не было сожаления по поводу того, что в Молдове сорвался политтехнологический переворот праволиберальной оппозиции против правительства квазикоммуниста Воронина. Печальным было то, что очевидный потенциал социального протеста, который в очередной раз пытались использовать в своих целях правые политики, не вылился в широкие массовые выступления, способные смести с политической сцены обе конкурирующие между собой группировки правящего класса.