«Мне вот эту розовую, ну, розовую, понимаешь?» — полноватая тетенька лет сорока уже почти кричала. Продавец — симпатичный парень с взлохмаченными темными волосами — в ответ невозмутимо улыбался. «Мужчина не слышит, покажите ему рукой», — вдруг сказал кто-то в очереди. Женщина удивилась, но все же ткнула пальцем в штуковину, похожую на мочалку. В маленьком угловом магазинчике в переходе на Пушкинской, авоськи, свернутые такими «мочалками», висят на крючках: обычная (с двумя ручками) — 320 рублей, сумка через плечо — 390. Продавец еще раз улыбнулся и вручил несколько растерянной даме ее покупку. Его зовут Александр, ему 31. Он глухонемой. По губам читать не умеет. Чтобы поговорить с ним, пришлось достать блокнот.
Авоська — памятник советской эпохи, который у старшего поколения до сих пор ассоциируется с очередями и нищетой. Из-за размеров ее было удобно таскать на всякий случай — авось удастся купить дефицитные продукты. Именно в ней носят молоко в фильме «Гостья из будущего», туда же положил пистолет герой «Бриллиантовой руки». Каждая авоська, хлипкая на вид, выдерживает до ста килограммов.
«Эту вакансию нашел на сайте «Сеть глухих», — вывел Саша каллиграфическим почерком. — Здесь работать очень просто, а раньше я работал пекарем — было, конечно, тяжело». Дальше он рассказывает, что глухому непросто найти хорошее место, даже если у него есть высшее образование.
Его друзья в основном заняты физическим трудом — например, их охотно берут в грузчики. Для работодателя такой кадр — целая проблема. Это ведь дополнительные затраты на обучение, нужно искать специального человека, который знает язык глухих и сможет провести инструктаж. В «Авоське» таких проблем нет. На кассе — глухие, в производстве — слепые. «Они понимают, что я не слышу — никакого дискомфорта», — пишет Саша на вопрос о покупателях. «Авоську» придумал Евгений Раппопорт, который раньше работал директором по развитию проекта «Желтый пакет помогает детям» магазина Billa, который в 2008 году искал экологичную альтернативу пластиковым пакетам.
Раппопорт тогда обращался к разным дизайнерам, и один из них — модельер Денис Симачев — прислал авоську. Так и появилась идея социального бизнеса, с которой Раппопорт пришел в Российский союз инвалидов, который и стал учредителем «Авоськи», а автор идеи — координатором проекта.
Крохотный офис расположен в жилом доме в Гнездниковском переулке. По углам громоздятся коробки с сумками, графики продаж и банки для покраски продукции. Раппопорту 53 года, одет в розовую футболку «Крути педали» от телеканала «Дождь», на голове разноцветная тюбетейка. Напротив него за ноутбуком вся в делах сидит молчаливая супруга Екатерина.
«Инвалиды очень зажаты, привыкли жить в своем обособленном гетто», — с надломом произносит Евгений. Чтобы помочь поверить в себя, решили применить клоунаду, в буквальном смысле этого слова. Одна глухонемая разукрасила лицо под мима, так как, загримировавшись, инвалидам легче открыться. «У них потрясающая мимика, пластика. Поборов страх, они теперь не боятся идти на контакт — в итоге сразу вырастают продажи». Тем, кто умеет читать по губам, говорит Евгений, еще проще.
Раппопорт подробно рассказывает, как устроен социальный бизнес. «Сперва мы организовали курсы, где обучали слепых искусству плести авоськи, — объясняет Евгений, показывая руками, как это делается. — Но хаотичное производство с точки зрения логистики оказалось нерентабельно». В то время работники были разбросаны по Калужской, Московской, Нижегородской и Владимирской областям.
Сегодня производство расположено в городе Канаш, это 75 км от Чебоксар. Здесь и в советские времена делали авоськи и до сих пор остались мастера, владеющие технологией. В артели, как называют производство Раппопорты, трудится 20 человек — 19 из них инвалиды по зрению, зрячий только координатор, 34-летний Евгений Краснов, у которого отец был слепым: «В 80-е папа на дому плел авоськи, а мы, школяры, помогали — за что получали денежку».
Краснов налаживает коммуникации между работниками и внешним миром: закупает сырье, распределяет заказы, отправляет продукцию в столицу, где ее красят, пришивают кожаную ручку и запаковывают в фирменный футляр.
«Своих подопечных выбирать было легко, ведь я их всех знаю с детства, — рассказывает Краснов. — В Канаше все инвалиды живут в специально построенном для слабовидящих районе, поэтому вопроса кого нанять не было — в основном это женщины лет 40-45, но есть и мужчины». Интересно, что обычная зарплата здесь не больше 10 тысяч, а работники артели получают в три раза больше.
У слепых «Авоська дарит надежду» покупает сумки как индивидуальный предприниматель у физических лиц. В итоге инвалиды платят только подоходный налог 13 %. Средняя зарплата в Канаше 10 тысяч рублей, работники артели получают в три раза больше. «Наш проект совершенно самоокупаем, но только при определенных объемах», — говорит Раппопорт. Три торговых точки в столице в день продавали 150 авосек. Из цены за сумку стоимостью 320 рублей мастер получает 110, продавец — 45, директор — 42, координатор артели — 16, на материал уходит 34. Итого среднемесячный доход инвалида сейчас — 35 тысяч рублей.
Секрет успеха крылся в низкой ставке аренды. «Авоське», как социальному бизнесу, ассоциация сдавала помещение с большой скидкой: 5 тысяч рублей в месяц, в то время как все остальные должны были платить 19 тысяч за 1 кв. метр. Кроме того, была договоренность: в течении двух лет «Авоське» предоставят на льготных условиях еще 60 торговых мест, что может обеспечить работой 700 инвалидов. Теперь все планы рухнули. Ассоциация арендодателей выходит из дела, с «Гормостом» никаких договоренностей нет. Еще в 2012 году межведомственная комиссия при правительстве Москвы по вопросам потребительского рынка решила, что с 2013 года нужно поднять ставки аренды для предпринимателей, торгующих в переходах, в восемь раз.
Территории переходов принадлежат двум государственным организациям — ГУП «Московский метрополитен» контролирует выходы из метро, а ГБУ «Гормост» — подземные переходы. Почти 20 лет «Гормост» сдавал их в субаренду ассоциации «Арендаторы подземных пешеходных переходов столицы», а те в свою очередь сдавали площади бизнесу. Но чиновники мэрии в конце концов посчитали, что могли бы серьезно увеличить доход столичного бюджета, избавившись от посредников.
Аренду повышали на протяжении всего 2013 года, параллельно решили строить новые торговые павильоны в метро, которые будут сдавать через аукционы, без посредников. Дошла очередь и до Пушкинской. В «Авоське» до последнего надеялись, что Ассоциация арендодателей, которая подала на «Гормост» в суд, сможет оттянуть закрытие ларьков или вовсе его предотвратить, но не сложилось — 16 апреля суд был проигран.
Раппопорт в феврале 2014 года отправил письмо в департамент жилищно-коммунального хозяйства, которому подчиняется «Гормост», и попросил продлить аренду хотя бы на полгода, но первый киоск «Авоськи» в переходе убрали уже 22 мая, а второй, там же, — 31-го. «Не представляю, куда пойти после закрытия магазина. Буду вновь искать работу», — написал в блокноте продавец Александр. И в конце поставил многоточие и смайл «:-(«.
Всего владельцам магазина пришлось уволить трех инвалидов. Тем не менее сейчас в очереди на возможность стать продавцом ждет 20 человек. «До начала обновления переходов все было забито, теперь здесь не сдается две трети площадей. Мы попросились в обновленный подземный переход между мэрией и книжным магазином «Москва», мол, давайте до того, как найдете арендатора, мы здесь посидим недолго, но ответ один — нет. Лично мне это напомнило времена Великой депрессии, когда люди умирали от голода, а урожай апельсинов сжигался — лишь бы рынок сохранился», — заканчивает Раппопорт свой рассказ.
Сможет ли «Авоська» вернуть себе место на Пушкинской, когда там построят павильоны? Вряд ли. Цену аренды определят конкурсом, но, говорят, она составит от миллиона рублей и выше. «Сейчас много разговоров про поддержку малого бизнеса, — говорит Евгений. — Я сам вхожу в группы по развитию соцпредпринимательства, но все без толку. Мы государственной поддержки не почувствовали. Результаты чиновников так себе, нам же есть, что показать».
Сегодня, по данным Росстата, в России 12 миллионов инвалидов, лишь 5 % из них трудоустроены. Для сравнения, в США работу имеет каждый четвертый инвалид. В Москве проживает свыше миллиона людей с ограниченными возможностями, но большая часть в лучшем случае может рассчитывать лишь на работу курьеров, уборщиков и кассиров даже при наличии высшего образования. Как пишут сами глухие на специализированном форуме, «мы никому не нужны» или «на собеседование все говорят, подумаем, если что позвоним — никто, конечно, не звонит. Ну кто нам поможет?».
Впрочем, далеко не всегда московские инвалиды по зрению стремятся работать в «авосечной». По словам Раппопорта, из десяти желающих устроиться, остаются только двое. «Часть, скажем так, привыкает к иждивенчеству. Они получают пенсию, столичную надбавку по безработице. Устроившись к нам, все это теряют, а где гарантии, что так будет и дальше?»
«Теперь у нас осталась лишь одна точка на Дорогомиловском рынке, и наш план рушится», — сокрушается бизнесмен. Он рассчитывает, что можно будет вытянуть продажи за счет интернета и выездной торговли на городских фестивалях. 24-летняя Александра работает на Дорогомиловском рынке с первого дня открытия «авосечной» в апреле. У девушки слуховой аппарат, что дает ей фору на фоне остальных.
Разговор все время прерывается криками снующих торговцев, прилавок расположен посередине между мясным и рыбными отделами. «Первые дни продавцы постоянно подходили, интересовались «сотилади? сотилади?», что по-узбекски значит «начались продажи?».
«Много людей подходит, интересуется, спрашивает, почему такая высокая цена. Я им объясняю, сколько получают инвалиды, сколько стоит перевозка», — рассказывает русоволосая сотрудница. Александра все время улыбается, но при вопросах о перспективах компании заметно расстраивается, сказывается планируемое сокращение. Прежде она работала консультантом в магазине одежды Calliope. В «Авоське» она уже полгода и довольна возможностью называть себя полноправным членом небольшого трудового коллектива, который не зависит от подачек. Увы, но в случае закрытия точки она рискует пополнить армию безработных инвалидов.
«С работой для таких, как я, всегда большая проблема — нас не очень ждут в большинстве московских компаний. В регионах еще хуже. Боятся, что мы не справимся, что будем лишними — это сильно угнетает», — произносит с горечью в голосе девушка. Большинству ее знакомых никто не готов дать место, большая часть работодателей предпочитает отделываться уплатой специального налога за отсутствие работающего инвалида в компании.
