А с бедностью будет все стабильно, или Что ждет Россию в ближайшее время
В Кремле, наверное, уже пьют шампанское. И в самом деле, отчего бы не поднять бокалы – ведь все удалось и, похоже, даже наилучшим образом: Волков объявил о роспуске региональных штабов, которые – и ФБК в придачу – наш самый справедливый суд в мире признал «причастными к экстремистским организациям», а Навальному, кормящему вшей на зоне, шьют новую статью – 239 УК РФ «Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан», ясно давая понять, что таперича ему «век воли не видать».
Ну что тут скажешь? В данном случае сложно не согласиться с прокремлевским политологом Алексеем Чеснаковым, отметившим в своем Телеграм-канале, что «ядро актива несистемщиков такой показательный прессинг дезорганизует, сторонников – демобилизует, периферию и попутчиков – пугает и заставляет дистанцироваться». Все так. Как минимум на ближайшее время навальнистов удалось утихомирить: вряд ли кто-то, даже если у Волкова и Ко хватит ума объявить о новой протестной акции, на нее выйдет. Садиться самому за то, чтобы провозгласить «Свободу Навальному!», – желающих явно не найдется. А значит, с высокой долей вероятности никаких митингов от навальнистов и сочувствующих в преддверии и после выборов в Госдуму не будет. Как говорится, тишь да гладь да божья благодать. Да и какие митинги, если альтернативы Владимиру Владимировичу и его партии больше нет даже декларативно и, что самое главное, не предвидится? В общем, возврат к тотальной безальтернативности, нарушенной Алексеем Анатольевичем, вдруг решившим, будто он может вести свою – независимую от генеральной линии – игру.
В тактическом отношении тут все ясно и понятно. А что в стратегическом? Иначе – что ждет Россию в ближайшей перспективе?
С точки зрения политической конъюнктуры – ничего хорошего и одновременно – ничего нового: сценарий «Осажденной крепости» никто не отменял. И что здесь мы можем выделить из хорошо забытого старого – все-таки живем в эпоху Интернета! – так это новый виток «битвы за умы», который в идеологическом поле значится как война за российскую идентичность, основанную на неких, трудно поддающихся логическому осмыслению духовных скрепах, на которые, в свою очередь, по мнению кремлевских идеологов, США и Запад пошли бескомпромиссной войной. О чем, собственно, и объявил в начале апреля секретарь Совбеза Николай Патрушев, заявивший, что «со стороны стран Запада предпринимаются попытки, направленные на разрушение российских духовно-нравственных ценностей, фальсификацию истории, разжигание межнациональных конфликтов, продвижение идей сепаратизма и национализма». Масштаб угрозы вселенский. «Внедрение Западом чуждых для России идеалов и норм, навязывание извне различных реформ угрожает общественному согласию, культурному суверенитету и политической стабильности», – пояснил Николай Платонович, в чем эти попытки заключаются.
То есть речь идет о новом типе войны, что буквально через несколько часов после выступления Патрушева – перехват повестки? – подтвердил советник министра обороны РФ Андрей Ильницкий: «Если в классических войнах целью является уничтожение живой силы противника, в современных кибервойнах – уничтожение инфраструктуры противника, то целью новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной – цивилизационной – основы общества противника. Я бы назвал этот тип войны ментальным», – определил он.
И да, в этой логике скандальный законопроект о просветительской деятельности, согласно которому последняя должна находиться строго под контролем государства, даже если речь идет о кулинарном канале на YouTube (враг-то может пролезть и через бутерброд!), документ без преувеличения эпохальный, поднимающий цензуру на более высокий и качественный уровень в нелегком деле защиты национального самосознания и нравственно-духовных ценностей.
И тут мы переходим к главному вопросу: а для чего все это делается?
Ответ прост, как дважды два четыре: для стабилизации/консервации режима, который в период транзита власти и начала посттранзитного/постпутинского этапа будет наиболее уязвим. Говоря иначе: для сохранения той системы – не конкретных людей, как показывают громкие посадки высокопоставленных чиновников, а именно самой системы власти, которая и легитимирует распределение доходов/благ в обществе. Очень несправедливое, подчеркну, распределение, когда одним все, а другим – ничего, точнее, ничего, кроме «национальной гордости».
В переводе на «государственный» язык это выглядит примерно так: «Те, кто продвигает такие философские подходы («когда только личное благополучие, личное самочувствие имеет решающее значение»), по-моему, не то что не понимают нашего генетического кода, они пытаются его всячески подрывать. Потому что кроме желания жить хорошо, жить сыто, быть уверенным за своих детей, друзей, родных, всегда в нашей стране чувство национальной гордости играло не меньшую роль во всем том, что делалось за всю нашу тысячелетнюю историю. Если кто-то считает, что для него или, как сейчас корректно говорить, для нее эти ценности уже не имеют значения, это их выбор. Но я убежден, что подавляющее большинство нашего народа думает иначе», – не так давно заявил Сергей Лавров, странным образом из министра иностранных дел превратившись в идеолога широкого профиля.
Как следует понимать Сергея Викторовича? А так, что ни о каком повышении уровня благосостояния для большинства граждан России не стоит даже мечтать. У нас есть дела, как это следует из вышеприведенного пассажа, поважнее, дела, связанные с нашим генетическим кодом! Что, в свою очередь, хорошо согласуется с центральной, пожалуй, для Владимира Владимировича идеологемой патриотизма, которую он некогда назвал «национальной идеей». В общем, возвращаемся к библейскому: «не хлебом единым жив человек, а всем исходящем из Уст Божьих живёт человек» (Второзаконие, 8:3), где под тем, что исходит из «Уст Божьих», стоит подразумевать «национальную гордость», «патриотизм», «мобилизацию» и «Государя», на котором, по известной формуле Вячеслава Володина, и держится Россия.
Излишне пессимистично, если не сказать дистопично?
Отнюдь. Все строго в пределах реальности. Стоит ли напоминать, что, согласно данным Росстата, публикацию которых, кстати говоря, перенесли с 20 на 29 апреля, чтобы не бросать черную тень на президентское послание 21-го, реальные доходы населения в первом квартале текущего года упали на 3,6% по сравнению с первым кварталом 2020-го (а заодно статистическое ведомство скорректировало и падение прошлого года – с 3,5% до 3%)?
Но это, как говорится, текучка: в первом квартале упали, во втором – поднялись (с колен?)… Поднялись? Это, конечно, было бы очень даже неплохо, но только вот с чего? Уже более десяти лет средние темпы роста ВВП не превышают 1%. И, что самое печальное, не превысят, поскольку сия экономическая политика – это не некий кризис, случившийся на просторах нашего Отечества, но устойчивый экономический курс Кремля: «Текущая политика правительства выдвигает в качестве безусловного приоритета «стабильность», которая, с экономической точки зрения, представляет собой модель перераспределения ресурсной ренты и доходов от экономической деятельности, соответствующую интересам политической элиты, ряда секторов российского бизнеса и некоторых групп населения», – совершенно справедливо отметил политолог Кирилл Рогов, один из авторов доклада Фонда Либеральная миссия «”Застой-2″: Последствия, риски и альтернативы для российской экономики».
И именно эта экономическая ситуация является причиной ограничения политических свобод – прежде всего того, что касается структур Навального – как наиболее яркого и медийно раскрученного оппонента Владимира Владимировича, а значит и «путинского режима» в целом: «Политические репрессии, отсутствие сменяемости власти и политической конкуренции уже привели к катастрофическим последствиям для российской экономики и дорого обойдутся ей и в ближайшие годы», – говорится в открытом письме ученых-экономистов.
Все, круг замкнулся: от политики к экономике и обратно.
Так что же получается, что Кремль и правительство, несмотря на все уверения-заверения, и не намерены бороться за преодоление/ликвидацию бедности?
Верно: не намерены, причем от слова совсем. Потому что бедным/нищим населением куда сподручнее управлять, чем средним классом. Ну какие могут быть, допустим, политические требования у тех, чьи доходы не превышают двукратного прожиточного минимума? Никаких. Что дает режиму гарантии устойчивости.
Вот поэтому Сергей Викторович и противопоставляет якобы наш «генетический код» либеральным ценностям. Разумеется, с точки зрения власти, эти вещи строго диаметрально противоположные друг другу. Ибо основой либеральных ценностей является рост личностного благосостояния, а нашего «генетического кода» – духовные скрепы, главной из которых является бедность. Как условие существования режима. И поэтому власть сделает все от нее зависящее, чтобы данная тенденция – «стабильность» – продолжалась и далее. Либеральные ценности личного благосостояния (и даже роскошной жизни) они приберегут для себя. Народу-богоносцу это не нужно.
