Жители Хабаровского края объявили на всю страну, что король голый.
Никак иначе результаты выборов в регионе интерпретировать невозможно. Прошедшее здесь голосование было, по сути, эквивалентом того самого общенационального референдума, о котором столько и совершенно без толку говорили на митингах КПРФ.
Кандидата «Единой России» не просто провалили на выборах. Показательно, что явка побила рекорды не только для подобного рода голосований, но достигла примерно тех же масштабов, что и на президентских выборах. На самом деле, скорее всего, она была значительно больше, поскольку её не натягивали и не завышали специально. А тут люди внезапно поняли, что голосование может что-то изменить. И тут же массами повалили на избирательные участки.
Итог: кандидат партии власти проиграл с разгромным счетом 7:3, примерно так же, как канадцы советской сборной в том самом легендарном хоккейном матче, о котором сегодня вспоминают, пытаясь гальванизировать затухающие на фоне всеобщего воровства и цинизма патриотические чувства.
А между прочим Вячеслав Шпорт, проигравший члену ЛДПР Сергею Фургалу, был не худшим из отечественных губернаторов. Скорее, даже одним из лучших. Но это не помогло, так же как не помогли ни беспрецедентное даже по нашим масштабам пропагандистское давление на граждан, ни вбросы, ни голосование воинских частей под строгим присмотром политофицеров. Шпорт, вне всякого сомнения, стал жертвой рушащейся репутации федерального центра, его похоронила пенсионная реформа, вызывавшая — впервые за много лет — действительное чувство национального сплочения. Сплочения ради противостояния власти, антинародность которой теперь уже не декларируется оппозиционными идеологами, а осознана и прочувствована самим народом.
Жители Хабаровского края публично высекли «Единую Россию» на глазах у всей страны.
Политические и психологические последствия этого голосования скажутся на всех нас. И очень скоро. Прежде всего после событий в Приморье и Хабаровске стало ясно, что связь с федеральным центром, одобрение Путина и дружба с президентской администрацией не только уже не спасают, но наоборот, губят. То, что ещё вчера воспринималось как гарантия политического выживания, сегодня превращается в поцелуй смерти. Политологи уже начинают нерешительно бормотать про слабеющий или растраченный авторитет президента. На самом деле этого авторитета никогда и не было. Была лишь привычная для России покорность (зачастую принимаемая и властью и даже самим людьми за уважение), соединенная с полным безразличием не только к жизни страны, но даже и к собственной жизни и собственному будущему. Блеск и величие путинского культа, успех пропаганды и эффективность политтехнологий покоились на том, что всем было всё равно. Но после 14 июня 2018 года, когда пенсионная реформа коснулась практически каждой семьи, людям стало не всё равно. Ещё несколько месяцев ушло на поиск более или менее действенных средств к сопротивлению — сложная задача для общества, не имеющего не только привычки к политической борьбе, но утратившего даже навыки бытовой взаимопомощи. После неудачных и сознательно «сливавшихся» думскими партиями митингов люди внезапно нащупали инструмент борьбы — выборы. При малейшем признаке конкурентной борьбы они голосуют против. И голосуют массово, совершенно добровольно приходя на избирательные участки, куда ещё вчера их гнали чуть ли не силой.
Победа Сергея Фургала это в первую очередь катастрофический провал федеральной власти, всех её институтов, начиная, конечно, с «Единой России», но не заканчивая ею. Теперь любой депутат и губернатор должен будет задуматься, что лучше — заботиться о том, чтобы любой ценой сохранить доверие высшего начальства или, наоборот, постараться завоевать уважение народа вступив с этим начальством в противостояние. На деле, конечно, оба варианта очень страшные. Искать будут среднего пути: немного повоевать с властью, но очень осторожно. Но, как говорится, лиха беда начало…
Разумеется, в Кремле ничего не поняли и ничего не поймут. Там будут искать виноватых среди политтехнологов, обсуждать, достаточно ли денег потрачено на кампанию и правильно ли выстраивалась работа с местными элитами. Понять, что речь идет о непоправимом разрыве между народом и властью, о провале их социально-экономической политики и начавшемся необратимом распаде построенной ими политической модели они не смогут. И уж тем более никогда не догадаются связать происходящие процессы с глобальным кризисом неолиберальной модели капитализма, которую они старательно внедряли в нашей стране за последние четверть века. Одни будут предлагать ужесточение контроля и даже отмену выборов. Другие будут обдумывать более тонкие и изощренные манипуляции. Самые радикальные догадаются сменить политконсультантов, не забывая позаботиться о многократном увеличении финансирования их деятельности (жалобы по поводу слишком маленьких денег, выделяемых на то, чтобы морочить людям головы, уже звучат из всех щелей).
А между тем в страну возвращается политика. Она совершенно не обязательно будет продолжаться именно в форме выборов, но так случилось, что выборы стали тем каналом, через который общество получило представление о собственной потенциальной силе. Точно так же и думские политические партии в их нынешнем виде вряд ли смогут пережить изменение социального и психологического климата. Унылые речи руководства КПРФ уже не могут полностью усыпить недовольные властью массы. Геннадий Зюганов постепенно теряет ценность даже для власти. Ведь для того, чтобы успешно «сливать протест», надо иметь хоть какой-то авторитет среди протестующих.
Партия Владимира Жириновского выглядит несколько поживее. Не имея ни четкой идеологии, ни исторической традиции, она может позволить себе неожиданные эксперименты, создающие и новые возможности для торга с Кремлем (то, о чем в руководстве КПРФ давно уже забыли — покорность оказалась там сильнее даже жадности). Сравнивая исход второго тура в Хабаровске и Владивостоке, можно сделать несложные выводы. ЛДПР проявила настойчивость там, где КПРФ не проявила никаких качеств вообще.
И тем не менее лишь формирование новых политических сил соответствующих требованиям времени и нацеленных на отражение реальных массовых интересов, позволит найти выход из нынешнего кризиса, обратив энергию недовольства в энергию перемен.
Это и есть задача самого ближайшего будущего.
А может быть — уже текущего момента.
