Там, где появляется крупная собственность, возникает и необходимость защищать её от чужих посягательств. По статистике Центробанка РФ, объем средств организаций, банковских депозитов и иных привлечённых средств в России составляет 25,4 триллиона рублей. В то же время число сотрудников ЧОП достигло к ноябрю сего года миллиона. То есть на каждого охранника приходится примерно 25 тысяч рублей. Конечно, приведённая денежная сумма — это ещё далеко не всё, но ведь не только частные охранники у нас заняты охраной собственности. Сюда следует прибавить почти 800 тысяч сотрудников полиции.
Сухая статистика говорит, что среди крупных государств мало кто может конкурировать с Россией и её 546 полицейскими на 100 000 населения. Иными словами, из двухсот человек один — полицейский. Из более-менее крупных стран обгоняет Россию здесь только Аргентина с 558 полицейскими на 100 000 жителей. В спину ей дышат истерзанные кризисом Греция, Италия и Испания. Ещё бы, нанять побольше ментов — хороший способ для государства бороться с созданной им же самим безработицей. И молодых мужчин пристроить можно, и дальше грабить и без того нищую страну как-то проще.
Конечно, лишь малая часть полицейских занята непосредственно охраной собственности. Строго говоря, этим занимаются части ведомственной и вневедомственной охраны. Тем не менее, почти все остальные — и простые ППС-ники, и оперативники, и ОМОН — охраняют то, что они считают правопорядком. Сердцем же этого самого правопорядка являются господствующие отношения собственности. Словом, чудовищное количество людей, основное назначение которых — охранять частную и государственную собственность, ставит в неудобное положение господ-либералов, всё время сетующих на то, что-де в России право собственности плохо защищено. Кстати, на недавних дебатах с командой ИГСО юные либералы из «Демвыбора» не преминули обратиться к этому аргументу, несмотря на всю его затасканность и сомнительность.
Вернёмся же к мужчинам и женщинам в чёрной униформе, которые сопровождают нас всю нашу жизнь — в школе и ВУЗе, в магазине и на работе, в банке и на кладбище. Статистика сайта Superjob.ru говорит, что в среднем по Москве сотрудник ЧОП получает около 30 000 рублей в месяц. Сюда входят и только вернувшиеся из армии двадцатилетние парни, и мужчины с лёгкой сединой — бывшие офицеры вооружённых сил и других силовых ведомств, и элита охранного бизнеса — личные охранники-телохранители. Обычно же свежий рекрут, имеющий на руках только военный билет и справку об отсутствии судимости, может рассчитывать только на 20 000 рублей, а в регионах и того меньше — 15 000 в Питере, 12 000 в Екатеринбурге, 9 000 в Ростове-на-Дону, Самаре, Омске, Казани и других городах.
К целой армии охранников и полицейских следует прибавить сотрудников ФСБ, ФСО и других силовых ведомств — получится четыре с половиной миллиона человек, за вычетом вооруженных сил. Это 6% трудоспособного населения! Охраной собственности занимается каждый восьмой мужчина в России! Что ж, на это можно возразить — может дело не в количестве, а в качестве? Но, увы для господ-либералов, прошли те времена, когда сторожами работали пенсионеры, а судебными приставами — хрупкие девицы и дамы за сорок. После недавней реформы, в Федеральную Службу Судебных Приставов берут исключительно физически крепких, прошедших срочную службу мужчин. Что ж, допустим, школы и больницы зачастую охраняются уже отвоевавшими своё отставными офицерами, которым по зубам далеко не всякий злоумышленник. Но такого уже не скажешь об инкассаторах, личных телохранителях и других людях, занятых охраной коммерческих объектов. Что уж говорить о крепко сросшихся с государством монополиях — охрана Газпрома или, скажем, Росатома может потягаться по размеру и вооружённости с армией небольшого европейского государства.
Для сравнения давайте взглянем на Францию. При населении в два с половиной раза меньшем, чем в России, там сконцентрированы весьма внушительные капиталы (хотя бы потому, что Франция является одним из двух — вместе с ФРГ — гегемонов Евросоюза). Тем не менее, в пропорциональном отношении к населению там гораздо меньше людей занято охраной собственности. И если рассмотреть тенденции последних лет, то раньше их было ещё меньше. Обратимся к цифрам: на 69 миллионов населения во Франции — 259 тыс. частных охранников, 98 тыс. бойцов жандармерии и 142 тыс. сотрудников полиции. Мы специально исключаем из рассмотрения армию — хотя бы потому, что у неё совсем другие функции.
Что ж, неолибералы могут недоумевать, почему в нищей России каждый пятнадцатый что-то охраняет, а в процветающей Франции таких людей не наберётся и двух процентов от всего населения. Впрочем, на обыденном уровне мышления любому человеку, не заражённому буржуазными предрассудками, очевидно, что основная причина такого порядка вещей — это вопиющее экономическое неравенство. На языке социологии это выражается через так называемый децильный коэффициент, показывающий соотношение доходов 10% самых богатых к таковым у 10% самых бедных. Если брать причёсанную статистику, то в развитых странах Европы этот коэффициент колеблется между 5 и 7, что позволяет держать социальную напряжённость на минимуме. По-хорошему, эти цифры надо умножать, как минимум, на полтора, но общую картину они дают.
Статистика, вывешенная на сайте газеты «Трудовая Россия», конечно, лакирует позднесоветскую действительность, выставляя за 1991 год коэффициент 4,5, но динамика там дана верно. Опять же, умножаем на полтора и получаем около семи, что очень и очень хорошо для регулируемой капиталистической экономики, какую и имел СССР на поздних этапах своего существования. Вполне естественно, что в таких условиях можно было позволить себе довольно немногочисленные милицию и внутренние войска, причём весьма слабо вооруженные — до конца 80-х годов ВВ не имели ни резиновых дубинок, ни щитов, ни слезоточивого газа. В современной России, где децильный коэффициент никак не может быть ниже 20, для поддержания status quo правящему классу приходится содержать непомерно большую полицию и чиновный аппарат, передавать целые дивизии Вооружённых Сил внутренним войскам и тратить миллиарды рублей на вооружение и оснащение силовых структур.
Колоссальное разрастание полиции и бюрократического аппарата, произошедшее в период либеральных экономических реформ, можно считать также мерой своеобразного социального компромисса. Уволенным с заводов рабочим и бежавшим из разваливающихся НИИ сотрудникам была предоставлена возможность стабильного существования в обмен на верную службу новой власти или похожую работу уже в частном секторе. Такой ход никоим образом не соответствует либеральной доктрине, зато позволяет исповедующей либеральные ценности элите успешно оставаться у власти.
Надо сказать, что Россия здесь лишь следует общемировому тренду — у крупного капитала большие проблемы, причём самого что ни на есть фундаментального свойства. И здесь неолибералам ничего не остаётся, как прибегнуть к полицейским мерам. В такой ситуации нет ничего более лживого и абсурдного, чем лозунг либералов о «дешёвом государстве». Что ж, левым ничего не мешает перехватить этот лозунг и наполнить его реальным содержанием: начиная от существенного уменьшения зарплат высших государственных чиновников, заканчивая оптимизацией всего бюрократического, полицейского и церковного аппарата. Причём делать всё это нужно решительнейшим образом, используя те же самые методы, которые неолибералы используют по отношению к социальному сектору. Другое дело, что в такой ситуации взвоет уже вся наша олигархия и обслуживающая её челядь. Ведь та самая частная собственность, над которой они так трясутся, останется беззащитной перед миллионами граждан, источником проблем которых она является.
Но что же будет делать бóльшая часть охранников, полиции и прочих силовиков, когда народ начнёт увлечённо грабить награбленное, мстя за десятилетия эксплуатации? Да просто попрячется по углам, пытаясь переждать кульминацию народного гнева, рассчитывая на то, что их услуги будут востребованы и при новой власти. Действительно, они сами так и думают. «Кто бы ни пришёл к власти, мы всегда будем нужны», — сказал как-то на митинге автору статьи один боец ОМОНа.
Надо сказать, что для всех трёх сторон эта ситуация сложна и трагична: наша олигархия в свой самый страшный, самый решительный час предстанет перед своими врагами слабой, едва ли не беззащитной. Миллионы охранников и полицейских обнаружат, что при новой власти они совершенно никому не нужны, а оставшейся части общества придётся что-то делать с этими людьми для того, чтобы хоть как-то адаптировать их к новой жизни. Что ж, человечество уже не первый раз сталкивается с подобной проблемой. Развитие капитализма в Европе превратило в бродяг массу людей, большая часть из которых были членами разного рода феодальных дружин и армий, о чём прямо писал Карл Маркс в 24-й главе «Капитала»…