Оппозиция объявила перерыв в шествиях и митингах. Акция 12 июня должна стать финалом многомесячной кампании, возобновить которую планируется только осенью, причем не раньше начала октября. Несмотря на то, что сами ораторы во время митинга на проспекте Сахарова пугали слушателей неминуемыми социальными бедствиями, которые наступят летом, нет никаких признаков того, что организаторы протестов готовы как-то с этими бедствиями бороться. Скорее, они надеются снять своего рода политический урожай с очередного взрыва недовольства, который и в самом деле, скорее всего, последует в конце июля, когда повысятся цены на транспорт и коммунальные платежи, полностью войдет в силу Федеральный закон №83, радикально меняющий принципы финансирования образования, здравоохранения и культуры, ведущий к коммерциализации этих сфер. Тем более есть все основания ожидать массового возмущения в школах и университетах в сентябре, когда начнутся занятия, а учителя, студенты и преподаватели столкнутся в полном объеме с последствиями затеянных властями реформ.
Поток обвинений в адрес власти, доведшей страну до кризиса, не сопровождается хотя бы самыми простыми предложениями по поводу преобразований, направленных на решение проблем. Снова и снова были повторены заклинания: «Россия без Путина», «Путин – вор!», «Россия будет свободной!». Но в очередной раз ни одно из этих заклинаний не сработало. Либо они утратили магическую силу, либо волшебства в жизни не бывает. Но так или иначе, ничего не случилось, даже дождь, досаждавший участникам шествия и митинга, не прекратился.
Насколько серьезен кризис гегемонии внутри оппозиции, свидетельствует полемика, развернувшаяся во время подготовки к акции 12 июня.
«Манифест Свободной России», наспех составленный к митингу либеральными лидерами, вызвал не только возмущение среди левых, но и критику большинства экспертов и аналитиков, ранее весьма благожелательно относившихся к деятелям Болотной площади. Среди рядовых активистов документ был воспринят со смесью недоумения и безразличия. Разрабатывался он в узком кругу и никем не обсуждался.
Суть Манифеста в том, что подписавшие его люди вроде как договариваются о том, как они будут делить власть после того, как она сама, непонятным образом свалится к ним в руки. Расписаны какие-то квази-демократические процедуры, причем авторы даже не отдают себе отчет, что одни элементы их плана противоречат другим: они так и не решили, собираются ли они демонтировать нынешние институты или использовать их в своих целях, слегка подновив и заполнив новыми кадрами. Легко догадаться, что практического значения эти планы иметь не будут. Вполне можно представить себе, что при определенных условиях либеральные оппозиционеры все-таки получат власть или хотя бы доступ к ней, но те из них, кто в вожделенный момент будут допущены к процессу передела постов и должностей, вряд ли будут связывать себя какими-либо договоренностями или прежними заявлениями.
По-настоящему скандальным и по-своему сенсационным было лишь подписание документа несколькими представителями Левого Фронта. Для широкой публики подписи Удальцова, Пономарева и Сахнина воспринимаются даже не просто как позиция, занимаемая всем ЛФ, но и как одобрение, выражение поддержки со стороны всех левых. Поразительно, что люди, именующие себя левыми согласились поставить подпись под документом, не требующим равенства профсоюзных прав или свободы проведения забастовок. И смешно слышать задним числом оправдания, что, мол, в «Манифесте Свободной России» содержатся только политические требования, а социально-экономические мы сформулируем в «Манифесте левых сил», который в довесок к либеральному документу наспех сочинили через рассылку, когда начался скандал среди своих. Требование профсоюзных прав и права на забастовку это никакие не социальные лозунги, а как раз в самом прямом смысле относятся к сфере гражданских прав, являющихся минимальной гарантией выполнения норм любой, самой умеренной буржуазно-демократической конституции. Это требования, не признавать которые открыто вряд ли могут даже либералы, сохраняющие хотя бы номинальную верность своей идеологии.
Ставя свои подписи, люди, даже если у них не было времени на консультации, могли бы хотя бы принять к сведению позиции подавляющего большинства своих (пока ещё) товарищей, которые им прекрасно известны. Постоянно жалуясь на узурпацию информационного пространства и недемократизм принятия решений со стороны власти, либеральная оппозиция таким же точно образом поступает по отношению к демократическому движению, а несколько представителей левых, принятых в качестве «своих людей» в болотном сообществе – по отношению к большинству левого актива.
Шантажируя «своих» расколом демократического движения, эти люди навязывают собственным товарищам политику, находящуюся в полном противоречии с провозглашенными принципами левых, делая вид, будто не замечают, что последовательно, бескомпромиссно и безответственно ведут дело именно к расколу самого левого фланга – во имя собственной дружбы с лидерами правых либералов, ради права три или пять минут постоять на трибуне рядом с вождями «болотного сообщества».
Рассуждения об общегражданской солидарности в данном случае есть чистая демагогия.
Такой документ даже и порядочному, серьезно мыслящему либералу подписывать – позор. Хотя бы просто из-за литературной некачественности текста. А уж для левого – тем более.
Содержание демократической революции не только в выборах, но и в социальных преобразованиях, составляющих объективную основу для существования демократического общества. В 1905 году задача демократической революции состояла не в выборах Государственной Думы, а в наделении крестьян землей. Это понимали тогда даже либералы. Не справившись с этим вопросом, революция потерпела поражение.
В наше время вопрос о Свободной России – это в первую очередь и главным образом борьба за прекращение разгрома образования, за отмену ФЗ-83 и превращение других мер, делающих невозможными даже теоретический шанс существования в нашей стране не то, чтобы демократии, а просто элементарных условий цивилизованного существования для большинства граждан. И если люди выходят на улицы и площади, то значит настало время менять нечто большее, чем просто фамилии главных начальников и процедуру распределения власти между ними. Это должен понимать не только любой социалист, но и любой минимально-порядочный либерал. Но в том-то и беда, что наши либералы лишены даже минимальной порядочности.
Удальцов, Сахнин и их единомышленники почему-то считают себя наследниками большевиков и левых эсеров. Но манифест, подобный нынешнему болотному, не только большевики, но и меньшевики бы не подписали.
Правые эсеры презрительно бросили бы его в мусорную урну, а кадеты брезгливо отстранились бы от людей предлагающих им нечто подобное.
Трудно представить себе другую страну, где либералы, подписывая соглашение об общем демократическом блоке с левыми, не согласились внести в документ хотя бы общие, абстрактные пожелания по поводу общественных благ, образования, здравоохранения, трудовых и профсоюзных прав. Но у нас получилось именно так.
Трудно представить себе другую страну, где представители левых, пусть и в «личном качестве», согласились бы подписать с либералами общий документ, не содержащий хотя бы самых общих пожеланий относительно равного доступа к знаниям, свободы забастовок и социальных прав. Но у нас было именно так.
В Левом Фронте, некоторые деятели которого подписали Манифест, это вызвало взрыв возмущения. Стремясь как-то успокоить собственных сторонников, Сергей Удальцов, надо отдать ему должное, в своей речи на митинге акцентировал социальные проблемы и требования, пусть и в весьма общем виде. Весь марш 12 июня он прошел вместе с колонной левых сил, которую во время прежних шествий он навещал лишь время от времени, а с трибуны говорил про повышение заработной платы, праве на забастовку, бесплатном образовании. Вряд ли всё это прозвучало бы на Проспекте Сахарова, если бы не открытый бунт, который начался среди активистов. Однако политика зависит не от слов, произносимых ораторами, а от решений практического характера. Таких решений принято не было, никаких новых кампаний, направленных против летних правительственных мер никто не инициировал.
Толпа всё ещё привычно повторяет хорошо знакомые призывы, но нарастающая усталость уже чувствуется. Только устали люди не от протеста, а от его лидеров. Проблема оппозиции состоит в том, что большинство из её лидеров вовсе не является противниками проводимой экономической и социальной политики. Скорее, они хотели бы, чтобы нынешняя власть взяла на себя все политические и моральные издержки этого курса, продолжить который они надеются, придя на её место. Только на практике всё может обернуться прямо противоположным образом. Ведь устраняясь от социальной борьбы и фактически объявляя об уходе на каникулы, оппозиционеры с Болотной площади рискуют по осени обнаружить в стране не только резкое падение популярности Путина среди общественных групп, которые всё ещё его поддерживают, но и появление в стране новых лидеров, групп и коалиций, порожденных этим новым протестом. И нет никаких оснований думать, будто эти силы готовы будут подчиниться нынешним оппозиционным лидерам – даже тем из них, кто по старой привычке продолжает ещё называть себя левым.
