© REUTERS/Tatyana Makeyeva
Пришло время подводить итоги уходящего года. Сейчас мы можем спокойно оглянуться и сделать относительно трезвые выводы. Как и в мировой экономике, так и в российской назрел фундаментальный кризис. Модель роста экономики России исчерпала свой ресурс. Мы можем сколь угодно обижаться на сенатора Маккейна по поводу его твитов о «бензоколонке», но вынуждены признать, что доля правды в его словах есть. Мы можем читать бесконечно о новых заводах, предприятиях, о вот-вот наступившей или уже идущей кампании импортозамещения, реальности это не изменит.
В начале 2000-х основным источником роста нашего благосостояния стала постоянно дорожающая нефть. Инвестиционный ресурс предоставляли иностранные рынки капитала. Та же всемогущая «Роснефть» брала кредиты на Западе на свои проекты по разработке и добыче нефти. Инжиниринг покупался иностранный, хотя у нас достаточно еще советского опыта. Руководство рапортует об успехах в углублении переработки черного золота. Но это одна и та же отрасль, другие же в застое. Выручка от продажи металла так же резко упала с 25% в общей корзине до 5%. И это только в этом году. Экспорт же нефти, газа и сопутствующих продуктов составляет почти 40%. Да, эффект от девальвации снизит падение доходов в рублевом выражении. Но до каких пор мы будем так выкручиваться?
Разговоры о необходимости «соскочить с нефтегазовой иглы» ведутся со времен премьерства Михаила Фрадкова. В сфере развития производства продукции с высокой добавленной стоимостью ничего не сделано.
Все сверхдоходы от продаж нефти замораживались в стабилизационном фонде, деньги которого мы сейчас «проедаем». Средства, заработанные от продажи национального богатства, вкладывались не в нашу экономику, а в экономику наших «западных партнеров». Последние за это же нас наградили санкциями. И, надо сказать, спасибо им за это. Весной 2014 года я надеялся, что элементарный инстинкт самосохранения подтолкнет наши власти к структурным реформам. Ресурсы для этого пока еще есть. Но в прошлом году нас этим не обрадовали. В уходящем году нам ясно дали понять, что тот нефтяной сук, на котором сидит наше «народное» хозяйство, очень легко могут наклонить или срубить вовсе.
Ситуация на Украине ясно говорит, что проект Евразийского Союза и Таможенного Союза теряет свою актуальность. Это стало понятно еще в 2014 году, после «минских соглашений». Любые интеграционные проекты на постсоветском пространстве имеют мало смысла. Те процессы, которые сейчас идут в украинской экономике, даже в случае изменения внешнеполитического вектора не дают надежды на тот же экономический эффект, что был бы в случае присоединения Украины к ТС в 2013 году.
В этом же году ракета турецкого истребителя сбила не только наш бомбардировщик и убила пилота. Это торпеда в дальнейшее расширение ТС за пределы СНГ. Уже давно не секрет, что Эрдоган вел переговоры по вступлению Турции в Таможенный союз. Помимо этого в него намеревается вступить Израиль. Об этом упоминали президент Назарбаев и главный раввин России. Сама идея построения мощного объединения России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Армении, Турции и Израиля подошла бы для всей внешней геополитической концепции РФ. Видны все выгоды, методы и способы достижения. Если еще присовокупить сюда тесное сотрудничество с БРИКС, то можно смело говорить о создании альтернативного полюса силы.
В случае реализации такого сценария нашими союзниками были бы не только армия и флот, но и экономика. За этот год в данном направлении сделали чуть больше чем ничего. Необходимо признать наше поражение и срочно делать оргвыводы. Помимо этого либеральная внутренняя экономическая политика не создает рублевого инвестиционного ресурса.
Экономика не кредитует в рублях. ЦБ, как мантру, повторяет все рецепты МВФ, сокращая денежную массу.
Все это делается под обоснованием борьбы с инфляцией. Экономика же задыхается от дефицита инвестиций. Доступ на западный рынок капитала нам перекрыли санкциями. Своего рублевого денежные власти не дали. Все это напоминает человека с нарушенной координацией: одна рука борется за спасение, а другая открывает газ на кухне.
Наш ближайший союзник Китай все это понимает и дает нам об этом сигнал прямым текстом в рупоре коммунистический партии «Жэньминь жибао». Они четко понимают, с кем имеют дело. Проще говоря внешняя политика у нас патриотическая и отстаивает национальные интересы, а внутренняя откровенно вредительская. Это сковывает нас по рукам и ногам.
Недавно Анатолий Чубайс на корпоративе «Роснано» заявил: «У нас много денег». Невольно напрашивается реплика: а толку?
Вы слышали о каком-нибудь прорыве в работе данной госкорпорации? Я понимаю, что предмет их работы — частицы непредставимо малого размера. Но результаты работы измеряются иначе. Вспомним выступление академика Глазьева на Санкт-Петербургском экономическом форуме, где он призывал к ответственности и контролю за использованием бюджетных средств. Предлагался реальный механизм контроля и планирования в виде институтов проектного финансирования (аналог советского госплана). Его раскритиковал Чубайс, менторским тоном заявляя о неработоспособности данного механизма. Конечно, он не будет работать, пока у руля такие люди. Где снижение тарифов после раздела РАО ЕЭС, Анатолий Борисович?
Таким образом, часть элиты вставляет палки в колеса в целом верному внешне и внутриэкономическому движению России. В 2015 году после войны с Украиной и тлеющего конфликта с Турцией можно поставить крест на нашем глобальном внешнеполитическом проекте Таможенного и Евразийского Союза. В полный рост встает вопрос: тогда в чем дальнейшая цель России? Чего мы хотим добиться?
Для дальнейших переговоров с нашими союзниками и противниками необходимо четко высказать свои ориентиры. Как раз от них и будет зависеть, кто нам друг, а кто враг. За этот год были утеряны все прошлые цели и стремления, закончился механизм нашего роста. В последнем мы не одиноки, это общемировая тенденция. Чтобы не исчезнуть с политической карты мира, Россия обязана уже не только определиться со своими целями, но и предложить миру новые геополитические правила игры. А не сетовать на неисполнение старых, написанных еще на Ялтинской конференции в 1945 году, отредактированных в 1975 в Хельсинки.
После распада в 1991 году мы стремились всеми силами стать частью западного мира. Быть такими же, как они. Для этого пришлось разрушить много былых достижений и изрядно оплевать свое прошлое.
Заигрывания ни к чему не привели, нам это стали говорить прямым текстом еще с 1999-го в бывшей Югославии. На протяжении всего года мы пытались понравиться, вернуть, как нам казалось, равное партнерство. «Минские соглашения» не выполняются. Любой диалог заканчивается упреком: «сначала вы начните и передайте границы, а уж мы может быть потом как-нибудь выполним наши обещания». Это если перевести с дипломатического языка на человеческий.
Отдельно стоит упомянуть об операции наших войск в Сирии. Шаг это неожиданный, но пока нет официально озвученной позиции о том, чего мы хотим добиться. Воевать в одиночку с ИГИЛ — это подарок американцам. Исходя из характера наших действий, пока это не планируется, так как 90% авиаударов получают «умеренные оппозиционеры». Мы снова возвращаемся к предыдущей мысли: чего мы хотим?
Если опереться на размытые фразы Путина о том, что наша цель — начало переговорного процесса и мир, то стоит заметить, что война уже идет дольше, чем Великая Отечественная. Да, помощь наших ВСК оказала определенный моральный эффект. Но все военные эксперты утверждают, что без ввода полноценной сухопутной стотысячной группировки победить невозможно. У Асада таких сил уже нет, сейчас война идет за села и избушку лесника в горах. К тому же как только боеспособные части заменяют ополчением, они бегут при малейшей атаке боевиков. Подобную ситуацию мы наблюдали две недели назад под Алеппо.
Исходя даже из увеличения нашего присутствия до 100-180 боевых самолетов, таким образом мы потратим огромные ресурсы на боеприпасы и снабжение армии Асада, пока она нынешними темпами будет воевать еще 5 лет.
И при этом никакой гарантии на успех нет. Если же мы хотим усмирить оппозицию и договориться о разделе страны, то это более реально. Создание алавитского государства на Сирийском побережье было бы нам выгодно, а равно и постоянное присутствие на Ближнем Востоке. Но об этом нет даже намека, пока декларируется единая Сирия. Вопросов осталось больше чем ответов. Необходимо отметить, что реформа нашей армии пошла ей на пользу и мы испробовали множество новинок, стреляя по сараям в пустыне. Впрочем, из уст военных они превращаются в командные пункты, базы снабжения и прочее.
В заключение вернемся к экономике, где необходимо переходить от слов к делу. При запуске реального ипмортозамещения на рублевом инвестиционном ресурсе мы сможем в течении 10 лет расти на 5-7% ВВП ежегодно. Такие темпы позволят удержать благосостояние граждан на приемлемом для всех уровне, при котором невозможен социальный взрыв. Нашей подушки безопасности нам хватит еще максимум на два года. С каждым месяцем развернуть ситуацию в необходимое для России русло будет все сложнее. Как и сто лет назад, мы находимся в кризисе развития. Тогда, спустя пару лет, мы смогли предложить миру иной взгляд на вещи. Истории свойственно повторяться. Однако я смею надеяться, что у нашей страны на этот раз все получится.
