Президент Украины Виктор Янукович © news.ykt.ru
Недавно высшее военно-политическое руководство Украины озадачило экспертов и простых граждан неожиданным решением об отмене воинского призыва с 2014-го года. Вообще это в какой-то степени характерно для второй по значению бывшей советской республики, которая в 1994-м году отказалась от ядерного арсенала. Но достаточно ли будет такого объяснения для того чтобы понять, что стоит за этим решением?
В первую очередь, бросается в глаза его явно популистский (в худшем смысле этого слова) характер. Сначала отметим, что пока это только заявление, не повлиявшее на содержание военной доктрины от 2012-го года (в ней и близко ничего нет про отмену призыва). На фоне резкого падения рейтингов «Партии регионов» (что продемонстрировали недавние парламентские выборы) логичным выглядит ход, вызывающий вздох облегчения у сотен тысяч молодых людей, а заодно и их близких. Масштабы уклонения от армейской службы в Украине никак нельзя признать меньшими, чем в России. Просто власти первой не так ревностно боролись за призывника, что вызывало и меньший медийно-пропагандистский резонанс. Но, в общем, можно не сомневаться, что соображения электоральной выгоды занимали не последнее место в головах украинских государственных мужей.
Но тут стоит вспомнить и о положительной стороне подобного нововведения. И первое, что бросается в глаза — это все-таки резкое и нехарактерное для Украины отклонение от российского сценария. О чем речь? Дело в том, что с приходом к власти ПРи консолидацией вокруг нее большей части украинских финансово-промышленных группировок Украина пошла по стопам РФ в деле «обеспечения нравственности» (печально известный «Комитет по защите морали»), в вопросах «митингового» законодательства и вообще политических реформ (ограничение полномочий парламента в пользу президента). Кстати, надо отметить, что за большую часть этих законопроектов (в том числе и ужесточавших правила проведения пикетов и митингов) успешно голосовала основная часть «оранжевой» оппозиции. То же самое можно сказать и о фактической выдаче российским властям Леонида Развозжаева из «Левого Фронта», и о преследованиях в отношении Филиппа Гальцова из РСД.
Формально, конечно, и Путин шел на уступки протестному движению, и даже ограничивал темпы неолиберальных нововведений. Но, во-первых, сделал он это лишь после того как столкнулся лицом к лицу с волной массовых протестов (какими бы слабостями они ни обладали), во-вторых, уступки не касались никаких принципиальных вопросов. Регистрировать партии стало формально проще, но единственной ответственной за это инстанцией так и остался Минюст, как и прежде способный найти лишние запятые в подписных листах регистрирующихся. Выборы же губернаторов вернулись в такой уродливой и усложненной форме, что уж лучше бы просто осталось утверждение кандидатур президента местными заксобраниями. Ясное дело, что уступки не могли касаться таких важных вещей, как армейский призыв.
Так что в Украине буржуазно-демократические институты сохраняются. Правда, этим не стоит обольщаться — кроме беззубой КПУ конкуренцию «Регионам» в Раде составляет фашистское ВО «Свобода». Но вернемся к армии. Не секрет, что украинская армия небоеспособна даже по сравнению с российской, которая худо-бедно, но может разобраться хотя бы с микроскопической Грузией. Так что смысл содержания двухсоттысячной армии был только в одном — пользоваться рабским трудом призывников и разворовывать средства, поступающие на их довольствие. Следовательно, процесс отмены призыва в Украине в принципе аналогичен относительно мирному отказу от колониального рабства, которое со всей очевидностью продемонстрировало свою экономическую неэффективность. Тот же случай мы наблюдаем в Украинской армии — высшие армейские чины давно сколотили свои капиталы, да и основной их источник — торговля устаревающими, но эффективными советскими вооружениями. Иногда прямое казнокрадство, в том числе, и в случае с довольствием рядового состава, которое, однако, и без того было весьма скудным и вряд ли занимало первые места по коррупционной привлекательности.
Если обратиться к чисто военной составляющей проблемы, то качество военного контингента при масштабной его мобилизации вряд ли упадет по сравнению со временем, когда призывная система действовала. Во всяком случае, отслуживший в армии среднестатистический украинский военнообязанный не намного лучше разбирается в военном деле, чем школьник, прошедший довоенную подготовку (если ему вообще приходилось стрелять из автомата за время службы). Да и нет у Украины каких-то уж очень опасных внешних врагов — пока страна выполняет условия ВТО и берет займы у МВФ, опасаться ей, в общем, нечего. Территориальные конфликты Украина тоже вполне способна решать самостоятельно при помощи мирных средств, что показала история со спором за Керченский пролив с Россией. Единственная точка приложения усилий украинских вооруженных сил — миротворческие миссии ООН, где от Украины больше требуются военные специалисты с советским образованием, как, например, пилоты вертолётов в Африке. Но для участия в подобных операциях не нужно 200 тысяч солдат и офицеров. Хватит даже 20-ти тысяч.
Но каких же социальных последствий стоит ожидать от отмены призыва? Во-первых, оно ударит по офицерству. Причем не по генералитету и полковникам, а по лейтенантам и капитанам. Дело в том, что сокращение состава ВС, сопровождающее отмену призыва, приведет к падению численности Украинской армии со 192-х до 70-ти тысяч человек — почти в три раза! Понятно, что высшие чины смогут или получить относительно высокую пенсию, или устроиться на гражданской службе, а может быть в милиции, а может быть даже стать депутатом, как это сделал бывший министр обороны Кузьмук. К тому же есть сомнения в том, что масштабные сокращения коснутся именно их. Но что делать командирам рот и батальонов? Жалование и пенсии у них довольно скромные, то есть попади они под сокращение, участь их будет незавидной. А в принципе такое сокращение означает дополнительную сотню тысяч безработных, образовавшихся из сокращенных офицеров и тех, у кого они перехватили инициативу в конкуренции за вакансии милиционеров и чоповцев. Где им взять дополнительные рабочие руки для исполнения мелких хозяйственных работ? Нет, это вовсе не значит, что они поголовно пользуются трудом рядовых (хотя, пожалуй, мы не погрешим против истины, если скажем, что таких большинство). Часто они вынуждены это делать чтобы хоть как-то сохранить часть в приличном виде, то есть избежать всевозможных кар со стороны начальства (вплоть до увольнения в запас).
Да и молодые люди, освободившиеся от призыва, вряд ли что-то выиграют от полученной свободы в буржуазно-демократической Украине. Перспективу поступления в гуманитарный вуз с последующим получением бесполезного на рынке труда диплома нельзя признать хоть в какой-то степени радужной. У кого-то, конечно, руки окажутся развязанными для обычной работы, не спасавшей в прежних условиях от призывного рабства. Но и дети из рабочей среды, менее болезненно чем их сверстники из советских «интеллигентных» семей относящиеся к прохождению воинской службы, от отмены призыва явно не выиграют. Во-первых, хорошо известно, что их семьи, отправив ребенка в армию, избавляются от нахлебника. Во-вторых, армия хотя бы теоретически может дать таким молодым людям дополнительную специальность или разовьёт уже имеющуюся (самый яркий пример — повышение категории водительских прав). Короче, одна проблема нагромождается на другую — частное улучшение приводит к усилению социальной напряженности.
И вот тут у автора появляется повод поспорить с большинством колумнистов и экспертов Рабкора, защищающих призывную модель. Коль скоро речь заходит о социальной напряженности, есть резон думать о столкновении армии с народом. Казалось бы — выбор в пользу призыва очевиден — рабочие не станут стрелять в рабочих, а после службы в армии даже смогут создать боевые дружины. Начнем с обстоятельства, которое мы уже оговорили — сегодня служба в украинской армии едва ли гарантирует хоть сколь-нибудь приличный уровень знаний в военном деле. Откуда вылетает пуля боец может догадаться и интуитивно, да и вообще автомат Калашникова лёгок в освоении, а вот тактику рядовым мотострелкам вряд ли будут усиленно преподавать. Говорить о тактике ведения уличного боя или партизанской войны, в первую очередь необходимой «железным батальонам пролетариата», и вовсе излишне.
Потенциальных революционеров армия будет учить не основам военного дела, а холуйству и палочной дисциплине — не очень полезные для кого бы то ни было свойства.
Аргумент «народ и армия едины» тоже следует рассматривать скептически. Начнем с того, что для этого единства нужны определенные конкретно-исторические условия, а именно — развитый промышленный пролетариат. Вспомним, что до того как отказаться от стрельбы в народ, по преимуществу крестьянская армия Российской империи этот народ успешно расстреливала. Чтобы все это прекратилось, потребовалась «торжественная порка» русской армии на фронтах Русско-японской и Первой мировой войн. Можно вспомнить про российскую призывную армию, которая и глазом не моргнув расстреляла в 1993-м свой народ. Показательно, кстати, что экипажи танков, стрелявших по Белому дому, пришлось подкупать — их не пришлось удерживать от мятежа против президента, им пришлось повышать жалование. В связи с этим возникает вопрос — так чем же призыв принципиально отличается от контракта? Вспомним и про Чилийский опыт 73-го (разве Пиночет командовал контрактной армией?), и про армию современной Колумбии, солдаты которой не очень спешат в массовом порядке переходить на сторону местных партизан.
Да и вообще приписываемые призывной армии качества проявляются только в период массовой мобилизации, которая произойдет в случае масштабной войны вне зависимости от принципа комплектования вооруженных сил мирного времени. А когда власти нужно будет подавить народные волнения, поднявшиеся в мирное время, то она не будет обращаться за услугами рахитичных призывников, обязанности которых с легкостью выполнят продолжатели дела латиноамериканских парамилитарес и французских мобилей — вооруженных буржуазией люмпенов, подавивших июньское восстание парижских рабочих в 1848-м году. К тому же культурный уровень среднего призывника в Украине упал настолько (в РФ, кстати, наблюдается обратная тенденция из-за охоты на студентов призывного возраста), что едва ли сильно обгоняет русского крестьянина начала ХХ века. Да и социальная деградация и атомизация украинского общества сейчас достигают таких степеней, что едва ли гопник условно рабочего происхождения разглядит через прицел братьев по классу. Кстати, напоследок заметим, что призываться очень любят правые, которые склонны уважать грубую физическую силу и за счет этого приходят на службу более подготовленными далеко не только в моральном отношении, что позволяет им вербовать новых сторонников среди сослуживцев.
В общем, вывод из всего вышесказанного следует сделать скорее оптимистический — введение контракта не только не сделает население Украины более лояльным по отношению к власти, но и не даст последней никаких преимуществ в случае масштабных социальных потрясений.
