Широко известен афоризм Сэмюэла Джонсона, говорящий, что «патриотизм есть последнее прибежище негодяя». Увы, как и многие высказывания, имеющие социально-политический характер, в условиях современной России эта фраза приобретает порой самые невероятные оценки и смыслы. Пожалуй, одним из наиболее характерных примеров такой трактовки может служить мнение печально известного своей «эрудированностью» радиоведущего Сергея Стиллавина, который критиковал афоризм, ошибочно приписанный им Оскару Уайльду, опираясь на сексуальные предпочтения самого Уайльда.
Несмотря на то, что сам Джонсон был пламенным консерватором (тори) и под патриотизмом понимал, главным образом, симпатию к сепаратистским настроениям американских колонистов, которая была заметна со стороны тогдашних либералов (вигов), похоже, что озвученное им мнение обладает чуть ли не внеисторической истинностью.
Действительно, в последнее время мы видим, что не только патриотизм, но и «моральные ценности», «нравственные ориентиры» получили, что называется, постоянную прописку в лексиконе людей, чья деятельность и политическая ориентация, мягко говоря, не предполагают наличия ни одного, ни другого. Шутка ли, если в «патриотическом уклоне» замечен даже Дерипаска?!
Впрочем, в отличие от американского патриотизма 18 века, декларирующего приверженность определённым целям и идеалам, российский «патриотизм», «нравственность» и «духовное здоровье» имеют совершенно иное содержание. Пожалуй, наиболее ёмко их можно охарактеризовать как идеологию беззаветной и искренней любви к любому возможному начальству, заступившему на пост.
Таким образом, все вышеозначенные категории трансформируются в некое «государственничество». Это самое «государственничество» является совершенно особым типом мировоззрения, одинаково чуждым как левому, марксистскому пониманию института государства, так и противоположной ему либеральной оценке. Не вдаваясь в детали (в различные «национал-коммунизмы» типа сталинизма и варианты либертарианства), можно сказать, что «левая» оценка государства говорит о нём как об инструменте принуждения, посредством которого один класс осуществляет угнетение другого. «Либеральная» же версия пытается (по понятным причинам) представить государство с «договорной» точки зрения как некое образование, сформированное обществом и наделённое им же властью ради выполнения определённой работы.
Несложно видеть, что оба толкования либо безусловно враждебны государству, либо подталкивают к крайне критическому осмыслению его деятельности и необходимости жёсткого общественного контроля.
Увы, в случае «государственничества» мы сталкиваемся со слепой убеждённостью в абсолютной, независимой ни от чего ценности государственного аппарата и всего, что к нему относится. Подобное отождествление «родины и начальника» приводит к совершенно абсурдным результатам. Например, любая критика чинов различного ранга сразу же полагается «бунтом», «призывами к восстанию», а то и вовсе «открытым предательством». Подобная молчаливая преданность, готовность подчиняться всему и вся, что скажет руководство, по чудовищной ошибке называется патриотизмом. На деле, пожалуй, наиболее близким к этому оказывается лишь средневековый теологический взгляд на природу власти как сакральной данности. Впрочем, путешествие России в мрачное Средневековье длится уже без малого третий десяток лет, так что вряд ли можно удивляться таким его проявлениям.
Показательным примером того, как «государственничество» проявляет себя не только в федеральных программах и кислых речах чиновников-миллионеров, но также и во внешней политике, является ситуация со «списком Магницкого».
Закон о «списке Магницкого» был принят 6 декабря Сенатом США. В нём предполагаются серьёзные ограничения и запреты (как на въезд, так на финансовые операциии на территории США) для людей, причастных к гибели юриста Сергея Магнитского в 2009 году.
Разумеется, причиной столь сильного общественного резонанса являются вовсе даже не тюремные пытки и избиения, которые являются регулярной практикой в тюрьмах РФ, но то, что убийство и сопутствующие ему финансовые махинации сильно навредили крупному инвестору и бизнесмену Уильям Браудеру. Впрочем, несмотря на все сомнения, которые могут вызвать заявления Браудера об искренней преданности идеалам законности и гуманизма (он осуществлял свою деятельность в такие «золотые» для законности времена, как 1990-е), никуда не девается тот факт, что ситуация возмутительна сама по себе.
Несмотря на самостоятельно проведённое командой Браудера расследование, российские власти остались к нему безразличны, лишь только Шувалов поведал удивлённой западной аудитории о том, что соучастников преступления «защищает система». Оставив в стороне вопрос о том, к какой реакции могут привести рассуждения о «защищающей преступников системе» на международном инвестиционном форуме, посмотрим на «идеологическую работу» вокруг всей ситуации.
Само собой, в дело тут же включилось «государственничество». Любая критика чиновников, правоохранителей и прочих начальников разных масштабов стала неизбежно преподноситься как атака на Россию в целом, её граждан и, более того, её суверенитет.
Многочисленные высказывания о том, что принятие законов, подобных «списку Магнитского», подрывает «судебный суверенитет» России дают повод задаться вопросом о том, в каком состоянии находится этот суверенитет сейчас.
По данным ФОМ, на лето 2012 года 40% россиян оценивали деятельность судов отрицательно, в то время как положительно — лишь 24%. Выходит, авторитет судебной системы России низок далеко не только в глазах западных политических противников, но и в глазах населения России как такового. Получается, тактика оправдания судебных решений как безусловно справедливых едва ли может найти отклик в умах сограждан.
Что же остаётся? А остаётся лишь сделать упор на те самые «мораль», «нравственность» и «духовные основы», которых так не достаёт всевозможным вольнодумцам. Для этого необходимо найти какую-то идею, которая окажется настолько чистой, правильной и неопровержимой, что критиковать её будет просто-таки свинством.
И вот тут на щит водружаются «дети». Точнее, конечно, не сами «дети», а их «защита». Вялые попытки «защиты детей» можно наблюдать в затянувшейся «антипедофильской» кампании, а также в попытках известных законодателей оградить бедных малюток от запретного знания о существовании разных сексуальных ориентаций и предпочтений.
Безусловно, сама тактика, равно как и объект защиты, выбраны весьма грамотно. В самом деле, что может быть важнее безопасности и благополучия самых беспомощных членов общества, в том числе и детей? Нагнетание опасности, попытка представить происходящее как открытый конфликт, в котором необходимы самые решительные и жёсткие действия — это всё работает, но только в очень ограниченном периоде.
Какое-то время погодя люди начинают задаваться вопросами. Например, кто и, главное, от чего защищает этих самых детей? Как получается, что главные защитники детей одновременно ведут активное наступление на образование и прочие социальные гарантии? Отчего рисунок радуги вредит детям больше вынужденного нищенского существования и отсутствия любых социальных перспектив?
Не думая обо всех этих последствиях, широкоплечие российские государственные мужи решили вновь спрятаться за хрупкими детскими фигурами.
На этот раз малолетние сироты призваны заградить собой правоохранителей, налоговиков и даже предпринимателей от шквала «антироссийских» законодательных инициатив.
О почтенной роли, в которой предстоит выступить самим того не понимающим маленьким россиянам, сообщил, в том числе, видный единоросс Вячеслав Никонов.
Говоря о людях, в отношении которых необходими запретительные санкции, Никонов отметил:
«Это убийцы российских детей и те, кто позволил этим убийцам избежать какой-либо ответственности. Это сотрудники спецслужб, которые незаконно похищали российских граждан за рубежом, как похитили Виктора Бута, и судьи, которые дают немыслимые сроки за не совершенные преступления нашим гражданам. Это будет начальство тюрьмы Гуантанамо, где годами до суда и следствия пытают людей».
Не очень ясно, считает ли Никонов, что в Гуантанамо пытали россиян, или полагает ли он жителей Ирака гражданами России, но своеобразное «ядро» этого высказывания, говорящее про «убийц российских детей», вполне ясно.
Более того, Никонов уточнил:
«Единая Россия» предлагает назвать закон именем Димы Яковлева, двухлетнего малыша, который был заживо спален в Персервиле, штат Вирджиния.
Не обращая внимания на то, что уважаемый единоросс перепутал название города, в котором произошло печальное событие, возраст Димы, да и то, что смерть от солнечного света вряд ли можно называть такими громкими словами, стоит присмотреться к содержанию выдвинутых обвинений поподробнее.
Для этого необходимо обратиться к данным по усыновлению американцами детей из России.
Здесь представляет уместным процитировать информацию, сообщённую в 2009 году на самом сайте Единой России:
С 1993 года иностранными гражданами усыновлено более 80 тысяч российских детей, оставшихся без попечения родителей. Значительный процент среди них приходится на самую проблемную группу детей-инвалидов, а также имеющих различного рода заболевания и потому не нашедших усыновителей в России. Свыше 60 тысяч маленьких россиян было усыновлено гражданами США. Подавляющее большинство российских детей успешно адаптировалось в новых семьях за рубежом, но за последние 15 лет зафиксировано 16 случаев гибели усыновленных российских детей, из них 15 — в США, 1 — в Канаде.
Удивительно, как может поменяться мнение всего за пару-тройку лет!
Впрочем, может действительно практика оставления без наказания виновных в смерти усыновлённых сирот стала регулярной нормой, с которой законодатели уже не могут мириться?
Стоит напомнить, что в случае с самим Димой Яковлевым его усыновитель Майкл Харрисон оставил его на 9 часов в машине под палящим солнцем, но был оправдан судом, обвиняемый в непреднамеренном убийстве.
Но далеко не всегда так или иначе виновные в смерти российских детей американцы бывают оправданы.
Так, за издевательства на ребёнком, повлекшие смерть, супруги Мэттси были осуждены на 10 лет заключения.
Чета Томпсонов, виновные в намеренном причинении сильнейших ожогов усыновлённому ребёнку, получили по 15 лет. Причём в случае с главой семейства Гарри, это означает, что через 15 лет у него лишь появится право просить об освобождении, но есть вероятность, что за решёткой ему придётся провести остаток жизни.
Справедливости ради стоит сказать, что, как в случае с Ваней Скоробогатовым, виновные в гибели и правда несут весьма мягкое наказание (18 месяцев тюремного заключения), но связано это лишь с тем, что их вина не была убедительно доказана.
По разным данным, за всё время в США погибли по вине усыновителей от 15 до 20 детей. Тем не менее, гибель не всегда является следствием преднамеренных действий, зачастую её причиной выступает банальная халатность.
Для сравнения, только по состоянию на 2006 год в приёмных семьях России погибло 1220 детей. Здесь следует сделать поправку на то, что до середины нулевых американцы усыновляли значительно больше, чем сами россияне.
Далее, не в меру активный защитник детей Павел Астахов всего два года назад приводил печальные данные, по которым выходило, что в год в приёмных семьях России гибнет столько детей, сколько за полтора десятилетия в США. Получается, что сиротам в России находиться опаснее как минимум в 15 раз, не говоря уже о том, что смерть поджидает их во вполне государственных учреждениях, а не самих семьях как таковых.
Несколько отходя от темы, неутешительная ситуация с насилием над детьми вообще видна по материалам сайта Следственного Комитета, чьё здание в Кургане недавно было атаковано при помощи коктейлей Молотова группой лиц, в которых, вероятно, так и не возродились «духовно-нравственные ценности».
В заключение стоит сказать и просто о двусмысленности, с которой невольно ассоциируется весь этот «симметричный ответ» на «акт Магницкого».
Если ответный характер «закона Димы Яковлева» никем не скрывается, то какие выводы можно из этого сделать?
В первом случае мы должны предположить, что государственные деятели ничего не знали о ситуации с усыновлением в США. Тем не менее, такое предположение явно не выдерживает критики, потому что всего несколько лет назад в своих выступлениях ими приводилась схожая статистика. Не допускать же варианта, при котором они лишь механически её воспроизводили, не задумываясь над содержимым?
Во втором случае мы приходим лишь к тому, что обо всей этой ситуации те же самые деятели знали, но молчали, можно сказать, «платили кровавую дань», пока им не подвернулась ситуация водрузить на свои знамёна умерших грудничков. Увы, тогда получается, что с «нравственностью» и «духовностью» самые большие проблемы как раз у тех, кто призывает их как можно активнее насаждать в общественном сознании.
Учитывая всё вышесказанное, мы можем ожидать, что в отстаивании своих личных целей (таких как, например, возможность иметь солидные финансовые вложения за пределами России) бюрократ-буржуазия ещё не раз будет использовать фигуры униженных и оскорблённых. Благо проводимая социальная политика пополнению их рядов способствует как нельзя лучше.
Голодные пенсионеры, бездомные учителя, побирающиеся учёные, больные врачи, изувеченные рабочие — декларативная защита всех этих групп населения будет приобретать всё более и более назойливый характер.
Впрочем, когда угнетаемой группой, совершенно неожиданно для них самих, станут сами власть имущие, не стоит полагать, что у них найдётся множество защитников, пусть даже и фиктивных. Да и соавтором «закона Чубайса», или, на худой конец, «списка Вексельберга» вряд ли кто захочет выступить.
