Вьетнам: транзит окончен

На демотиваторе справа: Во Ван Кьет, премьер-министр СРВ в 1991-1997 годах; Слева: Яо Мин (фото-мем)

Современный Вьетнам, каким мы его знаем сегодня, был образован 2 июля 1976-го слиянием южной и северной частей страны в единую Социалистическую республику Вьетнам. Сегодня мало кто знает: после объединения, государственная экономика ДРВ, опиравшаяся на систему центрального планирования советского типа, при расширении на юг столкнулась с бегством капиталов и исчезновением системы частных предприятий. В конце 1970-х – первой половине 1980-х, вьетнамская экономика переживала стагфляцию: падение экспортной выручки, медленный экономический рост при инфляции, достигавшей 700 процентов в год; сокращающиеся объемы советской помощи. Последний фактор содействовал еще и усилению международной изоляции Вьетнама.

На рубеже 1970-1980-х были предприняты первые попытки реформирования, в которых прослеживались три различных экономических интереса. Первый исходил от центральной власти, зависевшей от системы планирования и имевшей дело с теневым сектором; второй выражал и руководители предприятий и провинциальные власти, пытавшиеся скрыть как можно больше излишков продукции от вышестоящего уровня; те предприятия, которые довольствовались скромными выгодами от работы в системе планирования ввиду нехватки родственных и партийно-бюрократических связей. Процесс взаимодействия этих групп привел к претворению в жизнь первичных реформ, разрешивших некоторую внешнюю экономическую активность^[1].

Действительно, провинциальные правительства требовали, чтобы им разрешили заниматься экспортом и импортом, поскольку государство уделяло приоритетное внимание промышленным установкам и оборудованию, а не сельскохозяйственным ресурсам, таким как удобрения, в то время как центральное правительство опасалось, что разрешение прямых торговых связей между предприятиями приведет к потере контроля над экономикой. К тому же реформистские настроения поддержали в Министерстве торговли – с целью получить сельскохозяйственные ресурсы, запасные части, продукты питания и товары народного потребления^[2]. В октябре и ноябре 1978 года на севере руководителям кооперативов было разрешено сдать своим участникам поля на зиму, чтобы последние успели бы вырастить озимые культуры в течение необходимого количества дней и вернуть землю к началу весенней посевной. Кроме того, Центральный исполнительный комитет партии и Совет министров правительства наделил фермеров правом обрабатывать беднейшие земли кооперативов в течение пяти лет. Эти незначительные меры были в числе первых шагов, которые способствовали переходу сельскохозяйственных земель в частную собственность домохозяйств^[3].

Дебаты о дальнейшем стимулировании производительности и децентрализации принятия решений начались в ходе 6-го пленума КПВ в августе 1979-го^[4]. В 1980-м провинции получили право на создание собственных торговых фирм. Это стало первым серьезным шагом на пути реформ. Таким образом была снята монополия на внешнюю торговлю^[5]. В 1981-м, последовал еще один пакет мер. Одна из них касалась контрактов в сельскохозяйственном секторе: новая контрактная система имела четыре основные функции. Во-первых, сельскохозяйственные угодья были распределены между трудоспособными членами. Во-вторых, индивидуальный работник или группа могли отвечать за несколько этапов земледелия по контракту с кооперативами. В-третьих, каждое лицо или группа были обязаны продавать часть продукции, выращенной на назначенном поле. Наконец, фермеры могут сохранить все производство за пределами квоты. Кроме того, было принято решение, позволяющее государственным предприятиям вести производство на основе трех плановых систем: плана А, плана В и плана С. Как только государственные предприятия производят продукцию и продают государству с использованием затраченных ресурсов, план Б позволит им свободно распоряжаться своей продукцией. Более того, государственным предприятиям будет разрешено производить минимум по плану C. Эта система была одним из факторов, способствующих восстановлению промышленного производства в начале 1980-х годов^[6]. Планирование производства многих потребительских товаров было прекращено с целью перехода к торговле по рыночным ценам и ослабления дефицита в рамках государственной торговой системы^[7].

Дискуссии о состоятельности плановой системы и необходимости продолжения реформ не прекращались по мере приближения 6-го съезда Коммунистической партии Вьетнама. Своего рода «спусковым крючком» на пути к интенсификации реформ стала смерть Ле Дуаня в июле 1986-го. Ответственность за кризис государственного планирования таким образом пала на других видных партийцев –Чионг Тиня и Фам Ван Донга – они подверглись критике во вьетнамской прессе. В декабре 1986-го, 6 съезд КПВ выбрал Нгуен Ван Лина – более реформистски настроенного бывшего лидера Фронта Национального Освобождения. Всего в КПВ было три заинтересованных в реформах группы: технократы и сторонники окончательного реформирования унаследованной от ДРВ системы; сторонники углубления уже начатых реформ; южные «либералы», заинтересованные в возврате к условиям экономической деятельности, существовавшим до 1975-го. Начиная с ранних 1980-х, государственные предприятия зарабатывали выручку за счет продажи доступных дешевых ресурсов на свободном рынке; выручка после этого распределялась между рабочим коллективом и управляющими. Так был создан базис для дальнейших реформ и широкого внедрения коммерциализации^[8].

По итогам 6-го конгресса было решено сосредоточиться на создании рыночной экономики с конкурирующими частным и государственным нестратегическим сектором взамен центрально планируемой. В 1987-м было существенно снижено количество внутренних торговых ограничений. Стало быстро расти количество сельскохозяйственных рынков. Частным предприятиям разрешалось (и в последствии поощрялось) товарное производство. В первой половине 1990-х годов последовали изменения в правовом регулировании частного сектора: согласно актам 1990 года была законодательно разрешена деятельность частных предприятий в форме совместных компаний и обществ ограниченной ответственности. Конституция 1992 года признала статус частного сектора легальным. Закон о земле был принят в 1988 году и предусматривал признание государством права на частное землепользование. Кроме того, согласно резолюции №10 Центрального комитета фермерам разрешалось арендовать землю на длительный срок и продавать свою продукцию на свободном рынке без обязательства участвовать в кооперативах^[9,10]. В конце 1988 года домохозяйства почти во всех кооперативах в дельте Красной реки получили 10-летние права на сельскохозяйственные угодья. Еще одним важным шагом стал декрет от ноября 1987-го, давший государственным предприятиям большую независимость и автономию с полными правами на капитал^[11].На основании Декрета в деятельность государственных предприятий внедрялись: система бухгалтерского учета на основе прибыли, замена целевых показателей выпуска (производства) целевыми показателями прибыли для большинства предприятий, предоставление большей степени свободы менеджерам государственных предприятий в отношении производства, кадровых ресурсов и принятия финансовых решений, устранение распределения бюджетов и планов выпуска, ограничения продаж на свободном рынке, предоставление субсидий только в форме займов от государственных коммерческих банков^[12].

Примером для реформаторов в КПВ служили страны Восточной и Юго-Восточной Азии, недавно прошедшие по пути индустриализации. Вывод вьетнамских войск из Камбоджи в 1987-1989 годах позволил Ханою улучшить отношения со многими странами АСЕАН. В ходе сближения с ними, вьетнамские руководители смогли увидеть изнутри процесс модернизации в этих странах. В ноябре 1987-го, делегация во главе с Во Ван Кьетом посетила Индонезию с целью изучения результатов экономической политики. Из индонезийского опыта впоследствии было сделано три вывода: приоритет сельского хозяйства и производства продовольствия, при этом промышленность должна обслуживать сельское хозяйство. Производство нефтепродуктов должно стимулировать развитие химической промышленности и связанных с ней отраслей. Должны быть созданы выгодные условия для вложения иностранных инвестиций^[13].

Ханой – столица Вьетнама

Эффект

Почти мгновенная либерализация превратила стагнирующую сельскохозяйственную экономику в динамичную рыночно-капиталистическую систему. Явный, резкий рост числа мелких предпринимателей вызвал ажиотаж на местных рынках и появление «уличного капитализма» в городских районах. 

До 1988 года во Вьетнаме не было частных предприятий, кроме семейных фирм, которые не применяли наемный труд^[14]. С принятым в 1990 году Законом о компаниях число частных предприятий увеличилось; в 1996 году было зарегистрировано уже 190 акционерных обществ и 8900 обществ с ограниченной ответственностью. В сфере услуг, доля частного сектора в розничной торговле увеличилась с 41% до 76% в 1996 году. Более того, принятие Закона о предпринимательстве в 2002 году, в результате которого было отозвано 150 лицензий на ведение бизнеса, а также уменьшились регистрационные издержки, привело к неуклонному увеличению числа частных компаний; число вновь зарегистрированных частных предприятий достигло 36000 в 2004 году по сравнению с 14 457 в 2000 году^[15]. К июню 2004 года общее число фирм, зарегистрированных в соответствии с Законом о предпринимательстве, достигло 95 357.

Что касается государственных предприятий, то первоначальные меры, такие как программа акционирования, не дали быстрого эффекта; к 1997-му было акционировано всего 15. В целях ускорения процесса государство учредило Центральный совет по вопросам акционерной приватизации предприятий, подчиненный Министерству финансов. Более того, государство передало соответствующим министерствам и руководителям провинций решения об акционировании государственных предприятий на суммой 10 млрд. донгов. В результате, с 1998-го по 2000-й процесс акционирования был налажен (более 100 в 1998 году, 250 в 1999 году и 210 в 2000 году). Кроме того, общее количество государственных предприятий, которые были таким образом приватизированы в период с 2001 по 2005 год, достигло 2188^[16].

Однако экономическая либерализация оказала и негативное воздействие на общество Вьетнама. В первую очередь выросло неравенство в доходах между городскими и сельскими районами. С 1988-го неравенство в доходах между промышленными и более урбанизованными провинциями и сельскохозяйственными провинциями расширилось, чему было две основные причины. Во-первых, в то время как промышленность была реструктурирована после прекращения бюджетных субсидий и прекращения регулирования всех промышленных цен в конце 1980-х годов, централизованно управляемые отрасли, главным образом расположенные в небольшом числе городов, были очень защищены специальными привилегиями, такими как доступ к земле. С другой стороны, провинциальные государственные фирмы больше пострадали от процесса реструктуризации. Еще одной возможной причиной экономического неравенства провинций, была концентрация прямых иностранных инвестиций. Их объем вырос после принятия Закона об иностранных инвестициях в 1988-м; тем не менее, две трети капитала отправились в город Хошимин и три соседние провинции, а остальные были инвестированы в Ханой и Хайфонг в 1993-м. Поскольку почти 90 процентов ПИИ в 2000 году были инвестированы в строительство и услуги, от инвестирования в целом больше выиграли городские районы. Еще одним негативным эффектом стало растущее число безземельных. Многочисленные вьетнамские предприниматели создавали частные кофейные плантации, посягая на землю, культивируемую этническими меньшинствами в 1990-х годах. Кофейные площади быстро расширялись – более чем в десять раз за десять лет – с 44,7 тыс. Гектаров в 1985 году до 516 700 в 2000 году. Экспорт вьетнамского кофе увеличился соответственно с 12 300 тонн в 1985 году до 910 000 тонн в 2001 году. В 2011 году оно достигло 1,26 миллиона тонн (так, Вьетнам является вторым крупнейшим экспортером кофе после Бразилии). Следовательно, этнические меньшинства, зависящие от подсечно-огневого земледелия, переместились в менее подходящие горные районы. Недавно стали известны случаи, когда земли изымались властями у фермеров без надлежащей компенсации. Действительно, в Хайфонге были столкновения рыбаков с полицией в попытке противостоять выселению, санкционированному властями^[17].

В то время как рост экспорта способствует доходу домашних хозяйств, интеграция в мировой рынок имеет негативные последствия для местных фермеров. Дельта Меконга и Центральное нагорье сильно подвержены колебаниям цен на сельскохозяйственную товарную продукцию. Экспортная цена крепкого кофе упала с $4000 в 1994-м до $380в 2001-м,что есть практически 10-кратное снижение. Это ухудшило условия жизни фермеров в Центральном нагорье, поскольку на его долю приходилось лишь половину себестоимости продукции.

В промышленном секторе государственные предприятия могли производить товары вне утверждённой номенклатуры, используя технологии, которые не требовали значительного расхода основного капитала. В то время как государство пыталось контролировать сектор, чтобы смягчить последствия такой деятельности, мелкие производители противились регулированию и спешили продать свою продукцию (а иногда и неосвоенные ресурсы) на свободном рынке^[19].

Существенное влияние оказали реформы и на сельское хозяйство. Деревенские жители имели собственные частные поля для выращивания сельскохозяйственных культур помимо колхозных земель. Сообщалось, что они работали целый день на своих индивидуальных участках; однако люди не уделяли достаточно внимания коллективным полям. В 1974 году правительственная комиссия по сельскому хозяйству обнаружила, что руководители кооперативов в Хайхунге смогли развернуть только 30-40% требуемой рабочей силы для коллективной работы (доля среднего дохода от коллективной работы для фермеров упала до 30% в 1971 году с 38% в начале 1960-х годов, тогда как государство предсказало, что к концу 1960-х годов оно вырастет на 60%). Также утверждается, что сельские жители повлияли на изменение вектора национальной политики, что привело к кончине коллективного земледелия. Фермеры на севере сопротивлялись коллективному земледелию, поскольку государство расширило колхозы после воссоединения; сопротивлялись, используя публичную критику в адрес лидеров, кражу зерен и попытки саботажа. Вслед за ухудшением производительности колхозов, государство провело серию расследований; Комитет по сельскому хозяйству Коммунистической партии признал стагнацию сельскохозяйственного и животноводческого производства. Кроме того, из научно-исследовательского института Министерства сельского хозяйства и Комитета поступила рекомендация о предоставлении фермерам материальных стимулов и больше возможностей для семейного фермерства, что нашло поддержку у некоторых высокопоставленных партийных и правительственных чиновников. Тем не менее, сельские жители продолжали выражать свое разочарование в системе, особенно из-за высоких квот и коррупции. Кроме того, кооперативы не смогли выполнять обязательства по договорам. Поскольку семейное хозяйство все чаще вели в рамках договоров, национальные лидеры полностью отказались от колхозов как от формы собственности к 1987-1988 гг.

Теневая экономика

Некоторые источники утверждают, что теневой рынок уже существовал во Вьетнаме до начала реформ. Его агенты были представлены семейными коммерческими и крестьянскими предприятиями, спекулянтами, торговцами валютой и контрабандистами. Были три причины, указывающие на длительное существование теневого сектора во Вьетнаме с момента создания плановой экономики^[18]. Во-первых, из-за мягкой денежно-кредитной политики наблюдался рост цен на рис на фоне роста заработных плат, что увеличивало потребление продуктов питания. Во-вторых, партия была недостаточно способна управлять сельскохозяйственной коллективизацией. Члены сельскохозяйственного кооператива пытались выйти за пределы так называемых «5 процентов земли», в то время как государству было трудно наказать их силой из-за опасений по поводу потери их поддержки в разгар войны. В-третьих, государству не хватало опыта управления – государственные предприятия не следовали указаниям министерств, и скорее стали активными в получении ресурсов для достижения целей плана и накопления капитала, необходимого для будущих внеплановых экономик.

Соседние страны, такие как Лаос и Камбоджа, предоставляли возможности для контрабанды товаров во Вьетнам. В Камбодже было два вида контрабанды товаров: в первую вошло все оставшееся после «резни красных кхмеров», а другие были импортированы из Таиланда. Например, пиво из Таиланда, облагаемое высокими пошлинами, обычно попадало во Вьетнам по морю.

Таким образом, неформальный сектор не появился в 1986 году и не был следствием политики реформ, как предполагали некоторые наблюдатели. Существующая теневая экономика помогла заложить основу для экономических реформ, поддерживая сельское хозяйство, способствуя накоплению и инвестированию местного капитала, создавая городские товары и услуги, поддерживая дух предпринимательства и доказывая правительству, что альтернативный путь к национальному развитию оказался возможным^[20].

*             *             *

Согласно отчету Oxfam за 2014 год, сегодня неравенство во Вьетнаме нарастает. Самый богатый гражданин Вьетнама зарабатывает за один час почти в пять тысяч раз больше, чем беднейшие 10% населения тратят в день на самые базовые потребности. Во Вьетнаме наиболее бедными являются этнические меньшинства, мелкие фермеры, мигранты, а также женщины. Они не имеют полноценного доступа к образованию, здравоохранению, исключены из процесса принятия решений. Неравенство между этническими группами также заметно; женщины – наемные работницы из низших слоев поколениями занимают преимущественно не престижные низкооплачиваемые рабочие места с высокой интенсивностью труда. Недостаточные инвестиции государства в образование и здравоохранение лишают представителей малоимущих групп населения надежд на лучшее будущее. Для детей из беднейших домохозяйств мало что изменилось в системе образования за последние 20 лет.

Неравенство в доступе к здравоохранению, проявляется, например, в том, что беременным женщинам из бедных домохозяйств в три раза сложнее получить услуги по дородовому обслуживанию. Согласно правительственной политике медицинского страхования, страховые карты предоставляются бесплатно. Но на практике беднейшим домохозяйствам приходится нести расходы на оплату медицинских приемов, что в совокупности с оплатой размещения в лечебных учреждениях зачастую становится неподъемным. Доступ к здравоохранению для этнических меньшинств также затруднен.

Государственные расходы на здравоохранение в последние годы увеличивались, но в большей степени выиграли от этого обеспеченные слои; доля расходов на коммунальные медицинские центры невелика.

Социализация общественных услуг – прогрессивный слоган. Но попытки претворить его в жизнь фактически ухудшили ситуацию с неравенством и дискриминацией, привели к коррупции и взяточничеству, о чем свидетельствуют последние исследования.

Еще один вызов для Вьетнама – налоговая система. Сейчас она всецело зависит от сборов НДС, налога на доходы корпораций, налогов от обложения импорта и экспорта. Ставка НДС установлена регрессивно, и основное бремя уплаты налога ложится на группы с более низкими доходами; с 2001-го по 2010-й пропорция налоговой выручки по отношению к ВВП выросла с 4,02% до 7,89%. В 2009-м, налог на доходы корпораций был снижен с 28%до 20%, что означает, что прибыль компаний облагается налогом меньшим, чем доходы наемных работников. Компаниям также предоставляются государственные субсидии в форме налоговых каникул. Богатейшие ТНК уходят от ответственности за неуплату налогов, продолжая сосать деньги из бюджета (в оригинале: sucking money out of the budget – прим. авт.). Расследования 2013 года выявили нарушения у 83% компаний, пытавшихся занизить обязательства перед бюджетом. 720 из 870 иностранных компаний были уличены в уклонении от уплаты налогов и оштрафованы на общую сумму $19 млн (400 млрд донгов). Государственный бюджет увеличился с 20% ВВП в 1999 году до чуть менее 30% в 2014 году.

Обычным рабочим достается все меньшая доля пирога. Среди вьетнамских наемных рабочих существует существенный разрыв по уровню доходов между секторами. В сельском хозяйстве наемные рабочие забирают домой в среднем 2,63 млрд. донгов($125 в месяц) по сравнению с работниками в финансовом, банковском и страховом секторах, в среднем более чем в два с половиной раза больше – 7,23 млн. донгов или ($344в месяц). Кроме того, растет уровень неполной занятости, безработицы и неофициальной занятости. В 2015 году 36,6% безработных перебрались в неформальный сектор. Минимальная заработная плата увеличилась, но не распространяется на большинство неквалифицированных и неформальных работников. Кроме того, компании могут компенсировать себе увеличение заработной платы за счет сокращения других пособий сотрудникам, такие как оплата сверхурочных и бонусов, составляющие до 30% дохода трудящихся. Все карты ложатся против самых бедных работников. Для обеспечения того, чтобы в течение следующих 30 лет продолжалось улучшение жизни беднейших людей, правительство должно учитывать все формы неравенства – доходы, возможности, неравенство голоса. Правительству следует также проанализировать свою политику, чтобы понять ее влияние на неравенство и принять новую программу действий и прогрессивную политику. Это означает улучшение управления и подотчетности, а также амбициозные обязательства в отношении более справедливого налогообложения, государственных расходов, государственных услуг, и совершенствование политики в области труда.

У граждан нет уверенности в государственных учреждениях, а тяжелая бюрократия и коррупция во Вьетнаме – это реальность^[21].

Источники:

1. Beresford, Vietnam: the Transition for Central Planning. In Garry Rodan et al(Eds.), The Political Economy of South-East Asia: Markets, power and contestation. Oxford University Press.
2. Beresford and Dang Phong, Economic Transition in Vietnam: Trade and Aid in the Demise of a Centrally Planned Economy, 2000
3. Benefict J. Tria Kerkvliet. The Power of Everyday Politics: How Vietnamese Peasants Transformed National Policy. Ithaca, USA: Cornell University Press. 2005
4. Brian Van Arkadie and Raymond Mallon,VIET NAM: a transition tiger. Asia Pacific Press, January 2004
5. См. 2
6. См. 3

7, 8. См. 2

9, 10. См. 3

11. Scott Colin Cheshier, The new class in Vietnam, School of Business and Management, Queen Mary, University of London, 2010
12. Brian Van Arkadie and Raymond Mallon,VIET NAM: a transition tiger. Asia Pacific Press, January 2004
13. https://www.academia.edu/6097480/The_Diplomacy_of_Economic_Reform_in_Vietnam_The_Genesis_of_Doi_Moi_1986-1989
14. Wolff, Peter (1999). Vietnam: The Incomplete Transformation
15. Katariina Hakkala and Ari Kokko. The State and The Private Sector in Vietnam. Working Paper 236. June 2007
16. Scott Cheshier, Jago Penrose and Nguyen Thi Thanh Nga The State as Investor: Equitisation, Privatisation and the Transformation of SOEs in Vietnam, United Nations Development Programme (UNDP) Policy Dialogue Paper 2006/3, September. Hanoi
17. Losing the plot; Land-grabs in Vietnam (2013, March 12). The Economist.
18. Adam Fforde and Suzanne Paine. The Limits of National Liberation, London: Croom Helm. 1987
19. Adam Fforde, Vietnamese State Industry and the Political Economy of Commercial Renaissance: Dragon’s Tooth or Curate’s Egg? Chandos Publishing, Oxford. 2007
20. What we see, why we worry, why we hope: Vietnam going forward.
21. https://vietnam.oxfam.org/sites/vietnam.oxfam.org/files/file_attachments/Vietnam%20Inequality%20Report_ENG.pdf