© stopfake.org
Для позднего (или всё-таки среднего?) путинизма, динамика развития средств производства заметно опережает скорость совершенствования производственных отношений, что становится тормозом на пути развития производительных сил. Однако это не препятствует тому, что базис в целом развивается гораздо динамичней надстройки, настолько, что никакая вертикаль власти уже не может им управлять.
Разница в развитии между базисом и надстройкой приобретает угрожающие для целостности всей структуры масштабы. Для того чтобы привести их в соответствие, хотя бы только кажущееся, используются изощрённые политтехнологические инструменты. Создаётся множество вбросов, в которых выкристаллизовываются исаакиевские симулякры, уральское покемоноборчество, Свинолуп из «органов», Храмы-На-Воде и с десяток других информационных диверсий. Очевидные для политических чесоточников очертания чертогов Зла и Абсолюта, фейковые миллиардеры, рисуют фиктивную реальность для всех социальных групп и персонально для каждого. Наводится этот морок для того, чтобы каждому было ясно кто виноват и что нужно делать. Имитировать эффективную работу политического режима можно десятилетиями, тогда как структурно власть будет находиться в саморазрушительном цугцванге.
Идеологические установки, которые транслируются пропагандой, практика политических и религиозных институтов общества, даже общественное сознание (!) находятся в глубочайшем конфликте с повседневной практикой.
К примеру, сторонники «Единой России» лишь в 18% случаев высказывают о симпатии к священнослужителям, а 29% испытывают к ним антипатию. Даже люди старше 45 лет всё равно относятся к служителям всех церквей и вероисповеданий скорее негативно (21%), чем положительно (17%). Антиклерикальные настроения в обществе сильнее атеистических, но и антиклерикализм не является синонимом атеизма! Реальных, воцерковлённых, православных в стране не более 4%. Так с какими же мельницами сражаются наши бесстрашные антиклерикалы?
В какой форме базис и надстройка будут приводиться во взаимное соответствие – вопрос открытый. Особенно учитывая, что «ожидание Годо» почти всех устраивает. Это связано с очевидным ростом потребления эпохи раннего Путина. Как известно, народы всех стран мира предпочитают благоденствовать в одиночестве. Это характерно настолько, что они готовы до минимума сократить контакты даже с близкими родственниками.
Сейчас в общественной жизни России наступает уникальный период: любая активность пойдёт в плюс.
Ты можешь поддерживать путинизм или быть против него, но и то и другое будет работать на систему. Очевидно, что дана команда уходить от управляемой «суверенной демократии» в сторону более развитых, западных форм. Но дело в том, что сам путинизм с трудом научился себя лишь воспроизводить, не меняя свою природу. Поэтому и взят курс на формировании мутантной вертикали власти.
Открытая диктатура подавляющего меньшинства является контрпродуктивной утопией, но это никак не может уложиться в либеральный дискурс и, наверное, в среднестатистическую либеральную голову. Демшиза идёт по ложному следу. Её дискурс закольцован симулякрами (полицейское государство, Мордор, Путлер и так далее) более того, они ограничены в средствах самовыражения: устроить пикет, бурю в стакане интернета, — вот, собственно, весь набор. А вот система не ограничивает себя никакими шаблонами. То, что оппозиция, в том числе либеральная, насквозь маргинальна, устраивает всех, даже её саму.
У либералов в оппозиции «ложная совесть» (антипутинизм головного мозга) заменяет все органы сразу, в том числе органы чувств и мозг. Поэтому на 98% либеральная оппозиционная повестка состоит из вбросов, провокаций, информационного мусора, мусорных шумов и самой нажористой и наглой дезинформации. Продуцируют это они сами или ведутся на кремлёвские разводки, что сути дела не меняет.
Для успешного существования несистемной оппозиции она должна вернуть себе ключевое преимущество – неперешибаемый моральный авторитет. Для этого нужно научиться жить не по лжи.
Россия могла бы иметь несколько мощных либеральных парламентских объединения, но по факту не имеет ни одной партии. В лучшем случае, речь идёт только о разовых предвыборных проектах и (или) микроскопических объединений фриков. Раскол либерального истеблишмента и маргинализация выделившихся течений снижает конкуренцию во властных кругах. Деградация этих движений является следствием ограниченности ресурсов, неспособности прокормить весь либеральный мейнстрим. Пружиной, раскручивающей конфликт привластных демократов и маргиналов, является именно контроль над ресурсами – финансовыми, административными, любыми другими. Так, неограниченный доступ к бюджетным средствам любую «Партию народной свободы» сделает практически добуквенной копией «Единой России». Именно по этой причине несистемные либералы в едином порыве били в 2011 и бьют сейчас по этому электорально намоленному бренду.
Не многим лучше положение у горе-левых. Горячие и очень горячие головы предложили в Екатеринбурге провести выборы в Советы недовольных дальнобойщиков. Созданный год назад с привлечением КПРФ «профсоюз» оказался дешёвой пиар-акцией зюгановцев. Но и сейчас Советы — это невероятно преждевременное решение, которое не вызрело по всем параметрам. Ждать реального классового сознания, полного понимания расклада сил в обществе от водителей не приходится.
Впрочем, почему бы и нет? Только активность – гарантия изменений, метод создания мутантной (переходной) формы путинизма. Однако требовать сию секунду высочайшей идейности от эмпирически наблюдаемого пролетариата, скорее, признак дурачины. В лучшем случае реальное содержание и цели протестного движения будут идти вразрез с постулируемыми. Словом, проект создания Советов боевых дальнобойщиков настолько бесперспективен, что может иметь смысл только в общем контексте. А есть ли он?
Перестройка сверху, когда вверх и вниз по вертикали власти велено было кричать, что все начальники – дураки, провалилась ещё в 1988 году. Максимальную низовую активность проявляют люди предельно далёкие от объективных знаний о реальности. Запускается программа «простых рецептов» для всех и каждого. Это индивидуалисты, фанатики того или иного политического персонажа, догматики, которые способны воспроизводить только лишь один способ лечения для всех болезней (будь то «Приватизация», «Вся власть Советам», «Национализация», «Коммерциализация социальной сферы», «Путин – вор», «Боевые профсоюзы»). Словом, публика соберётся та ещё, и палец ей в рот, конечно, не клади.
В итоге бестиарию дадут срок от трёх до пяти, а потом скажут: «Всё, цирк прекращаем, караул устал». И каждый получит по заслугам: кто-то место в строю диванных революционеров, кто-то тюремную камеру с видом на «запретку», кто-то палату № 6, ну а кто-то и депутатство, почему нет? Создаётся эта пиратская копия высококультурно-буржуйского гражданского общества из того, что под рукой. Косое, кривое, но и так сойдет. Дело наладят через ротацию кадров в порядке устранения перегибов на местах.
Гарантий активистам низового протеста никто дать не может. Сергей Удальцов – живой пример. Опыт Болотной, а ещё больше – опыт ЛНР-ДНР указывает на то, что деятели, которые поднялись с нуля даже не на силе оружия, а как организаторы, почти все утрамбованы.
Ветер «революции» кружит голову и пьянит кровь, а нужно уметь договариваться. События на юго-востоке Украины – максимально жёсткий вариант, который возможен, российские события пойдут в ключе «Донбасс супер-лайт».
Кризис власти пока рукотворен: искусственно создаются конфликты, в процесс вовлекаются наиболее безумные неадекваты и спойлеры. Поэтому единственным счастливым концом этой истории может быть только промежуточный неопутинский консенсус. Кремлёвские либералы хотели бы перехода к реально работающим, а не имитирующим работу, институтам наиболее развитого современного буржуазного общества, потому что базис стремительно перерастает надстройку путинизма. Как диспетчер общественных процессов он оказался трудно реформируемым. Вертикаль власти с трудом научилось пока только лишь воспроизводить самоё себя.
Ручное управление и консенсус элит являются куда более примитивным инструментарием управляемой демократии, даже чем функционирование институтов западного гражданского общества, например. Ручное управление демонстрировало свою эффективность, но вместе с тем и ограниченность. Поэтому перед властью стоит постмодернистская задача: (как бы) всё изменить, (как бы) ничего не меняя, потому что всем нужны гарантии. Однако новый консенсус на старых условиях новым не является. Единственным вариантом становится выгон стада на сочные пастбища, которые ещё только предстоит создать. Но тогда экономический базис путинизма изменится абсолютно, и уж тут никаких гарантий никому не даст даже Аллах. Хотя и на этом пути достаточно сложностей: всемерное развитие потреблятства неспособно создать высокоидейную личность, которая функционирует во враз созданном гражданском обществе. И опять же, с зарплатами 400 долларов никакого гражданского общества тоже не бывает.
Словом, условия перехода будут весьма неблагоприятны: сокращение «кормовой базы» режима, обострение очевидного кадрового голода, неравномерность развития РФ по регионам, классовое блуждание масс по всем азимутам и отсутствие внятных альтернатив.
