С точки зрения организационной, Форум левых сил, прошедший в Москве 28 января, можно назвать успехом. В том смысле, что политическим успехом назвать произошедшее язык не поворачивается. Но обо всём по порядку. Главная проблема, которую мы так и не смогли решить в ходе подготовки мероприятия, состояла в том, чтобы определиться, зачем мы его проводим.
Много лет назад кто-то сравнил политические позиции крайних левых с испорченными часами, которые всегда показывают одно и то же время. Комментируя эту сентенцию, Павел Кудюкин заметил, что два раза в сутки испорченные часы показывают не просто точное, но астрономически точное время, чего с работающими часами не случается никогда - они непременно спешат или отстают.
Столицы проводили старый год митингами, а политические комментаторы всех мастей наводнили интернет и прессу текстами, количество которых сопоставимо с численностью протестующих. Все уже высказались по нескольку раз, кто восторженно, кто скептически. Но, увы, мало кто попытался не оценивать происходящее, а понять его.
Противостояние на Триумфальной было, если верить интернету, жестким в центре, но вялыми на периферии площади. Я был на периферии. Здесь время от времени тоже кого-то хватали и тащили в «автозак», но в остальное время стражи порядка вели себя довольно вяло, похоже, сами не понимали, что происходит и что надо делать. Почему хватали одних и пропускали других — не понятно. Толпу выдавливали на Садовое кольцо и к Пушкинской, как будто целью властей была исключительно защита памятника Маяковскому.
Столицы проводили старый год митингами, а политические комментаторы всех мастей наводнили интернет и прессу текстами, количество которых сопоставимо с численностью протестующих. Все уже высказались по нескольку раз, кто восторженно, кто скептически. Но, увы, мало кто попытался не оценивать происходящее, а понять его.
На протяжении нескольких месяцев я пытаюсь понять ту упорную и агрессивную неадекватность, которая то и дело обнаруживается в российских дискуссиях, посвященных Арабским революциям. Понятное дело, что официальным политологам платят за то, чтобы они рассказывали о вредоносности и бесполезности любых революций. Ясно, что националистические публицисты просто воспроизводят свои расистские предрассудки и фобии, доказывая, что у мусульман и «черных» заведомо ничего хорошего получиться не может. Но те же самые рассуждения под иным идеологическим соусом приходится то и дело слышать от людей, придерживающихся левых взглядов или вовсе не ангажированных политически.
Соединенные Штаты подхватили эстафету Арабских революций. Так, по крайней мере, заявляют молодые активисты, пытающиеся превратить Уолл-стрит и парки Манхэттана в американский эквивалент каирской площади Тахрир. Как сказал один из участников движения, «если могут египтяне, почему не можем мы?».
Решение власти объявить своим кандидатом - фактически назначить президентом на очередной срок - Владимира Путина вызвало предсказуемую истерику в либеральной прессе. Что не удивительно. Ведь именно бывший-будущий президент воплощает в себе, с точки зрения либералов, все имеющееся в России зло, которое, естественно, не может иметь иных, системных причин, и уж точно никак не может быть связано с природой капитализма.
Пока в Москве спорили о Ливии, ее лидер сбежал. Просто взял и сбежал. Исчез, растворился. И скорее всего никто его не найдет. Каддафи больше нет. Он покинул нас, не попрощавшись. Он даже не стал политическим трупом, а сразу превратился в политического призрака, время от времени посылая из своего потустороннего мира виртуальные сигналы, столь же противоречивые, как и те, что он давал, находясь у власти. Никаких институциональных следов, никакого идейного и политического наследия он и ему подобные не оставляют. Вселенная дискуссии рушится.
Приехав в Волгоград, посетив Мамаев Курган и произнеся предпраздничную речь, премьер Владимир Путин за пятнадцать минут разрешил многолетний теоретический спор между сталинистами и троцкистами.
Как известно, булгаковский Воланд, услышав от своих собеседников, что дьявола не существует, иронически заметил: «У вас, чего ни хватишься, ничего нет!» Обсуждение российского капитализма в среде нашей либеральной интеллигенции подчинено примерно той же логике. Если почитать публицистов и блогеров, послушать социологов и экономических комментаторов, то придется прийти к выводу «о полном отсутствии всяческого присутствия». Ни буржуазии настоящей у нас нет, ни среднего класса, ни либералов, достойных этого красивого имени. Даже рынка «настоящего» нет – и уж капитализма тем более.
Приглашение в Тбилиси пришло для меня несколько неожиданно. На протяжении многих лет новости, приходившие из Грузии, не слишком радовали. Официальная пресса ритуально обругивала «антироссийский режим» Михаила Саакашвили, а либеральные публицисты столь же неизменно восхищались успехами грузинских реформ - победой над коррупцией и твердой проамериканской ориентацией правительства. Создавалось впечатление, что никого кроме агрессивных националистов и не менее агрессивных неолибералов здесь нет. Вернее, нет в политике.
Последнее десятилетие ХХ века у нас в стране характеризовали двумя терминами. Одни говорят про «лихие девяностые», а другие про «время надежд». Ясное дело, оба термина идеологически и политически окрашены. И окраску эту придает им отношение говорящего к последующему десятилетию. В первом случае хаос, беспорядок, неопределенность и беззаконие, царившие в России времен Ельцина, противопоставляют порядку, стабильности и предсказуемости, установившимися в годы правления Путина. Во втором случае подчеркивают динамизм постсоветского десятилетия, на смену которому пришел новый «застой». 1990-е годы представляются эпохой свободы, в противовес авторитаризму и контролю, типичных для следующего десятилетия.
80-летие Михаила Горбачева вызвало у либеральной интеллигенции среднего поколения внезапный, хотя и вполне объяснимый приступ ностальгии по временам Перестройки. Юбилей всегда является поводом для того, чтобы произносить разные позитивные слова.