8 апреля 2015 в Греции должны кончится деньги. Ну, не совсем, конечно, но правительство, сформированное левой партией СИРИЗА, окажется перед выбором: либо прекратить выплаты кредиторам, либо перестать платить зарплату госслужащим.
Не люблю конспирологии, но в наше время куда от неё денешься? И дело не только в том, что убийство Бориса Немцова, как и любое политическое убийство, заведомо предполагает наличие заговора, но и в том, что в закрытой и построенной на неформальных договоренностях системе, каковую мы сегодня имеем в России, именно заговор становится вполне естественным и нормальным видом политической борьбы.
Западные политики и отечественная либеральная интеллигенция, похоже, сами искренне поверили в собственный миф о всеобщем «органическом» рабстве в России. Со свойственным ему литературным блеском мысль эту выразил Виктор Шендерович.
Расстрел редакции «Charlie Hebdo» вызвал вполне предсказуемую реакцию в России. Либеральная публика ужасалась злодеяниям террористов и восхищалась европейскими ценностями, охранители и ревнители традиций, напротив, злорадствовали (чего стоят хотя бы статьи Егора Холмогорова и Максима Соколова в «Известиях»).
Василий Колташов, перефразировав известное изречение Александра III, сказал, что у России есть только два союзника — Федеральная резервная система США и Китайское Политбюро. До тех пор, пока первые печатали доллары, а вторые раздували индустриальный пузырь, наращивая производство ради производства без учета рыночного спроса и общественных потребностей, нынешняя Россия могла наслаждаться стабильностью и процветанием.
С тех пор как в России перестали верить в науку, основой представлений об устройстве общества стала конспирология, а методологической основой ее российского варианта — концепция “управляемого хаоса”.
По мере приближения шотландского референдума о независимости, в отечественных социальных сетях растет энтузиазм среди сторонников Новороссии. Разумеется, некоторые параллели напрашиваются, причем весьма поучительные — правительство Лондона разрешило своим шотландским гражданам проводить референдум (в отличие не только от Киева, но, кстати, и от Мадрида, который заблокировал аналогичный референдум в Каталонии). И если шотландцы проголосуют не так, как хочется сторонникам “единой Британии”, никто их бомбить не будет, устраивать Антитеррористическую операцию не планируется.
Когда в Киеве снесли памятник Ленину, один из авторов сайта “Лiва” грустно пошутил: современная государственность Украины была создана в результате революции и простояла ровно столько, сколько простояли соответствующие памятники. Разбили статую Ленина — развалится на куски и Украина. И, в самом деле, не прошло и нескольких недель после ”ленинопада”, как начался развал государства.
25 мая 2014 года в один и тот же день прошли выборы в Европейский парламент и в выборы президента Украины. В этом совпадении есть мрачный символизм, учитывая, что и в том и в другом случае голосование завершилось катастрофическими результатами для тех, кто эти выборы организовал и пытался использовать для легитимации сложившейся системы политического господства.
Всем очевидно, что катастрофа, произошедшая в Одессе, стала переломным моментом в истории гражданской войны, начатой наступлением правительственных войск на Славянск и другие города, поднявшие флаг Донецкой Республики.
Политика как бизнес для профессионалов или развлечение для среднего класса — вот представление о демократии, которое разделяли, пусть и негласно, со своими либеральными коллегами и многие левые. Основной массе трудящихся (не только на Юго-Востоке, но и в самом Киеве) отводилась в этой пьесе роль в лучшем случае электората или пассивных зрителей, а в худшем — подопытных кроликов.
Предварительные итоги восстания на Юго-Востоке Украины можно определить как неустойчивое равновесие. Киевские власти потерпели поражение при попытке задушить Донецкую республику с помощью войск. Армия, как и ожидалось, продемонстрировала стойкое нежелание воевать против собственного народа, а сил Правого сектора и Национальной гвардии оказалось явно недостаточно для того, чтобы справиться даже с ополчением, не говоря уже о массах протестующих.