15 сентября в Москве © РИА
Демонстрация 15 сентября показала, что уличные протесты в Москве не стихают, но идут по нисходящей. Людей стало меньше, энтузиазм убавился, перспектива выглядит смутно, цели движения становятся всё более мутными. Это ещё не поражение, но безусловная неудача. И нежелание «лидеров протеста» с Болотной площади признавать это, их стремление во что бы то ни стало, механически повторять одни и те же действия гарантируют в перспективе нарастание неудач.
Лучший способ деморализовать своих сторонников – мобилизовать их на акции, в успех которых они сами уже не верят. Масса протестующих постепенно сжимается до активистского «ядра» (другое дело, что само это «ядро» за время протестов существенно выросло).
То, что так действуют лидеры Болотной площади, не удивительно. У них просто нет никаких иных вариантов, никакого «плана Б», никакой новой стратегии, а ставка делается на то, что по мере нарастания экономического кризиса углубится раскол внутри правительственных кругов, в результате чего сама власть окажется заинтересована в сделке с кем-то из оппозиционеров. Не исключено, что их ожидания обоснованы. Но таким способом решается не проблема демократии в России, а лишь проблема трудоустройства отдельных политиканов, оказавшихся в силу тех или иных личных обстоятельств за пределами Государственной Думы или правительства.
Чем объясняется готовность целого ряда левых следовать в фарватере Болотной площади даже тогда, когда бесперспективность этой стратегии становится всё боле очевидна?
В основе этого выбора вполне трезвое понимание собственной слабости, сочетающееся со столь же трезвым осознанием собственной неспособности (или нежелания) сделать что-то такое, что могло бы ситуацию изменить.
В статьях и блогах этих «левых» постоянно со смесью злорадства и мазохистского наслаждения смакуются любые проблемы и трудности, с которыми сталкиваются антибуржуазные группы, их малочисленность, их сектантские привычки и взаимные претензии. Не для того, чтобы предложить способ решения этих проблем, а для того, чтобы доказать самим себе – положение безнадежно и нет иного выхода, кроме как договариваться с серьезными господами на Болотной площади.
И правда, на фоне слабости левых идея прокатиться в поезде «общегражданского движения» выглядела более чем привлекательной. Надо только встроиться в процесс, заняв в нем удобное и соответствующее собственным интересам место. Разумеется, либеральный черт, выступающий в этом поезде кондуктором, требует в качестве оплаты, если и не душу целиком, то по крайней мере частицу души, но сделка того стоит.
Нет сомнений, что компромисс – необходимая часть любой политики, да и вообще любой жизненной стратегии. Тот, кто не умеет идти на уступки, не умеет добиваться своей цели. И, увы, занимаясь политикой, приходится нередко принимать решения, этически небезупречные. И очень часто успех покупается ценой поступков в моральном отношении весьма спорных. Герои без страха и упрека существуют только в романтических мифах. Но отсюда вовсе не следует, что обратная теорема верна: наивно думать, будто безнравственные действия, предательство и сделки с чертом непременно приведут к успеху. Скорее наоборот.
Все помнят знаменитое высказывание Маркса о том, что можно пойти на компромисс даже с чертом, но при условии твердой уверенности, что ты его обманешь, а не он тебя. Откуда, однако, может появиться такая уверенность? И чем она отличается от самоуспокоения и самообмана?
Между тем всё не так уж сложно. Гарантией при сделке с чертом является наличие собственной четкой стратегии, плана действий и решимости следовать этому плану при любых обстоятельствах. Иными словми, опять же, не просто общие самоуспокоительные слова о том, что сделку-де можно «в любой момент» расторгнуть (заранее понятно, что этот момент не наступит никогда), а четкая схема действий и сумма необсуждаемых принципов, при которых в определенной ситуации сделка расторгается автоматически, какими бы последствиями для вас это ни грозило.
Любая неопределенность, рыхлость, мутность собственных планов, приоритетов и принципов превращает вас в заложника компромисса, а сам компромисс, пользуясь уже термином Ленина, оказывается «гнилой».
Именно так и получилось с нашими левыми, увлекшимися идеей «общегражданского действия». Они думали прокатиться в поезде, который потащит за собой локомотив либерального политического проекта. Но уже приобретя билет и уютно устроившись в вагоне, они обнаруживают, что поезд никуда не едет. Либералы-то рассчитывали совершенно иначе. Они думали, будто наоборот левые активисты и социальный протест потащат за собой их вагончики. Локомотива в этом поезде нет. Наши друзья, похоже, в самом деле обманули черта. Только в итоге ни им самим, ни черту не получилось никакой выгоды.
Марксисты обожают классифицировать революции, заранее высчитывая, будет ли предстоящий переворот буржуазно-демократическим, социалистическим или каким-то ещё.
В зависимости от итогов этих вычислений заранее определяется и отношение к ещё не произошедшим событиям. Между тем историческую оценку революции можно дать лишь задним числом, когда процесс уже более или менее завершен. Итог этот не в малой степени зависит от наших собственных действий, ведь революционный кризис не случайно является для общества моментом свободы. Конечно, свобода эта относительна, исторические события имеют собственную объективную логику и динамику, не учитывая которой и повлиять на них нет никакой возможности. Но даже самый скурпулезный анализ расстановки классовых сил в преддверии революции не дает нам окончательного и однозначного ответа о её перспективах просто потому, что сам по себе революционный процесс не только меняет эту расстановку сил, но и трансформирует сами классы в их повседневном, политическом и даже экономическом бытии.
Если бы левые интеллектуалы, увлекающиеся историей и философией, потратили ещё некоторое время на осмысление собственных знаний, то они, наверняка, обнаружили бы, что в условиях капитализма «общегражданский протест» достигает сколько-нибудь значимого результата, только тогда, когда опирается на сильные низовые структуры левых партий, профсоюзов, социальных движений. Буржуазия не делает буржуазно-демократической революции, она использует в своих интересах и целях результаты народных выступлений. Формула Ленина «пролетариат борется, буржуазия крадется к власти» в той или иной форме относится ко всем восстаниям и революциям нового времени. Политическая задача левых состоит в том, чтобы не дать украсть у масс плоды их борьбы или, по крайней мере, добиться того, чтобы успех буржуазии был куплен максимальным количеством демократических уступок в пользу трудящихся. Именно в этих уступках капитала организованным силам труда состоит суть «буржуазной демократии». Однако мыслимо ли вообразить себе иной сценарий: «буржуазия борется, пролетариат крадется к власти»? Смешно? Абсурдно? Нелепо? Но именно к этому, в сущности, свелась вся стратегическая мудрость левых идеологов «общегражданского движения».
Специфическая проблема российской ситуации 2011-12 годов состоит в том, что отечественные либералы в лице своих политических лидеров оказались неспособны даже на тот минимум радикализма, который соответствовал их собственным интересам, а их неприязнь к большинству населения столь открытой и сильной, что они даже не в силах оказывались её скрывать. Потребовалось более восьми месяцев, чтобы некоторые, самые дальновидные из них рискнули провозгласить какие-то социальные требования, да и то в совершенно демагогической, абстрактной форме. И сделали они это лишь в тот момент, когда движение пошло на спад, провинция окончательно отвернулась от Москвы, а доверие к лидерам движения было поколеблено даже среди либерально настроенной интеллигенции.
Но и в этих условиях левые энтузиасты «общегражданского протеста» продолжали вести себя по отношению к либеральной элите как верные вассалы, любой ценой защищая уже провалившуюся политическую линию – не столько от нападок власти, сколько от критики со стороны других демократов, социалистов и коммунистов.
Выборы в Координационный Совет оппозиции были придуманы как способ придать легитимность лидерам Болотной площади, а потому участие в них некоторого количества левых на правах лояльного меньшинства было жизненно необходимо авторам этой затеи.
Отказавшись от участия в ней, второй Форум левых сил стал определенным символическим рубежом, обозначив не только размежевание с либералами, но и разделение двух линий в самом левом движении: с одной стороны те, кто выступают за самостоятельную политическую стратегию, с другой стороны те, кто примкнули к либеральному лагерю в качестве его «левого крыла». Разумеется, как всегда бывает, размежевание пока ещё не полное и не завершенное. Отдельные люди и группы ещё будут переходить в ту или другую сторону, а 15 сентября на очередном марше протеста Левая колонна всё ещё шла вместе, технически объединяя представителей обоих течений. В этом нет ничего страшного. Организационное размежевание будет продолжаться по мере развития борьбы. Главный вопрос состоит в том, что была сформулирована собственная линия. Не демократические перемены сверху откроют дорогу социальной самоорганизации низов, а борьба за социальные права создаст условия для существования политической демократии – вопреки противодействию отечественной буржуазии.
Можно говорить, что ставка на социальный протест не реалистична, что свободные профсоюзы слабы, а рабочего движения, достойного этого гордого имени, у нас ещё нет (о чем честно говорят сами рабочие лидеры). Можно сделать вывод, что состояние российского общества безнадежно, его способность к самоорганизации фатально подорвана. История покажет, насколько обоснованы подобные пессимистические оценки. Но даже если они окажутся верны на все сто процентов, это не делает позицию энтузиастов «общегражданского движения» более обоснованной. Потому что выбор не между ставкой на «общегражданский» и социальный протест, а между сознательным действием и капитуляцией. Либо социальное движение «вытянет» на себе демократические перемены, одновременно решая собственные задачи, либо оно окажется бессильно достичь чего-либо значительного, и в этом случае «общегражданское движение» тоже потерпит крах.
Марш 15 сентября показал, что события развиваются для оппозиции не по самому оптимистическому сценарию, но кризис ещё не достиг своей высшей точки, всё главное пока ещё впереди. И надо помнить, в этой борьбе ставкой являются не парламентские мандаты, не министерские кресла и даже не власть, а будущность России как единого государства и современного общества, способного гордиться своей наукой и промышленностью, способного обеспечить собственным гражданам достойные условия существования.