Китай и Россия в современной мировой системе: двойной вызов
Эта статья была написана Борисом Юльевичем в колонии относительно недавно и затрагивает крайне важные вопросы развития Китая и России в современной мир-системе. Все источники и литература на эту тему цитировалась Борисом на память. Приятного чтения!
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КАГАРЛИЦКОГО БОРИСА ЮЛЬЕВИЧА.
Введение
Дебаты о том, представляет ли нынешнее отделение России от Запада и поворот к Китаю подлинное отключение от империалистского центра, как это сформулировал Самир Амин (Amin, 2017), усилились после начала конфликта в Украине и введения беспрецедентных западных санкций против России (Kolyandr, 2024). Официальный российский нарратив представляет этот поворот как процесс «освобождения от западного ига» (Караганов, 2023), которое усиливает взаимовыгодное партнерство, основанное на общих ценностях, взаимном уважении и невмешательстве — в отличие от политической и экономической зависимости, испытываемой с Западом. Однако среди политологов и экономистов нет консенсуса по поводу последствий этого развития. Несколько ученых, включая моего соавтора Дмитрия Пожидаева (2024), утверждают, что отделение России открывает возможность для потенциального отключения от капиталистического ядра (хотя я опасаюсь, что Дмитрий может быть чрезмерно оптимистичен в этом отношении). Напротив, Milanovic (2022), Токунов и Стрельцов (2023), Комолов (2023) и Kljuge (2024) подчеркивают различные риски — от монетарных и финансовых до технологических и политических — связанные с растущей зависимостью России от Китая и угрозой прямой эксплуатации.
Мы начали новый исследовательский проект с Дмитрием Пожидаевым, чтобы проанализировать, означает ли переориентация России на Китай подлинный переход к независимому, самоцентричному развитию или просто перенос зависимости на новую глобального силу. В русле концепции Амина (Amin, 2017), мы определяем отключение (delinking) как имеющее две взаимосвязанные компоненты: отделение (decoupling) и самоцентричное развитие (self-centered development). Отключение — это не просто изоляция (отделение), а реорганизация экономических и социальных систем для удовлетворения внутренних нужд и приоритетов, а не требований глобального капитала (самоцентричное развитие). Как утверждает Katz (2023), простой факт конфликта с капиталистическим центром еще не означает подлинного отключения.
В этом контексте важно развивать комплексное понимание роли Китая в продолжающемся развитии мир-системы, его потенциала как нового глобального капиталистического центра и, следовательно, перспектив его отношений с Россией. Понимание позиции Китая является сложной задачей, особенно поскольку его текущая траектория бросает вызов установленным рамкам мир-системного анализа. По мере эволюции Китай становится не только значимым игроком в глобальной экономике, но и потенциальным катализатором распада существующих структур. Этот анализ исследует отношение правящей элиты Китая, его консервативную стратегию развития и последствия для международной динамики.
Консервативная природа развития Китая
Сложность понимания места Китая в современной мировой системе заключается в том, что его текущее развитие не укладывается в устоявшиеся рамки анализа мировых систем (Wallerstein, 1974). Заглядывая вперед, мы можем предположить, что Китай объективно является фактором распада мировой системы, в соответствии с пророчествами позднего Валлерстейна (Wallerstein, 2004). Одним из заметных результатов дискуссий среди представителей школы мир-системного анализа является то, что ни одна из предложенных ими формулировок не выглядит достаточно убедительно.
Проблема Китая состоит в том, что нынешние правящие верхи Поднебесной не пытаются ни отделиться от системы, ни подчиниться ей, ни занять в ней господствующее положение (стать новым гегемоном). Суть отношения к внешнему миру, сложившемуся у современной китайской буржуазии и бюрократии (которые отнюдь не являются противостоящими элементами в обществе), сводится к тому, что внешний мир представляет собой просто ресурс (или сумму ресурсов), используемых Китаем для своего развития. Это развитие в свою очередь является сугубо консервативным, основанном на необходимости вовлечения в экономику новых ресурсов и технологий, но исключительно для поддержания статус-кво —или, если угодно, для сохранения гармонии, которые уже окончательно достигнута как минимум 20 лет назад (Huang, 2019).
Глобальная роль китайского капитала мне кажется сугубо реакционной. Да, Китай не стремится контролировать развитие стран периферии, однако его вообще интересуют не эти страны и их территория, а лишь ресурсы, которые можно получить (и чем дешевле, тем лучше). Посмотрите на то, что происходит с водными ресурсами Киргизии (и отчасти других стран Средней Азии, где есть реки, начинающиеся на китайской территории). Китай просто забирает воду, что грозит, в частности, обмелением и гибелью Иссык-Куля, который может очень скоро повторить судьбу Арала (Katz, 2018). И что хуже всего, китайская сторона просто отказывается что-либо обсуждать с соседями. Хищническое хозяйство характерно для китайского капитала и в других частях мира, о чем много пишут в Африке. Использовать общественное мнение (как на Западе), чтобы надавить на китайские корпорации, невозможно, а в качестве идеальных партнеров китайские капиталисты видят именно диктаторов, которые потом умиляются “равноправным” отношениям (см. также обсуждение Бонда о БРИКС как «антиимпериалистической фантазии и суб-империалистической реальности») (Bond, 2015).
Эти хищнические практики не только эксплуатируют периферийные нации, но также служат для укрепления внутренних экономических стратегий Китая, которые ставят ускоренную индустриализацию и накопление ресурсов выше устойчивого развития. Такой акцент может привести к краткосрочным выгодам, но в конечном итоге может вызвать долгосрочную нестабильность как внутри страны, так и на международной арене.
Прагматическое вовлечение Китая в развивающийся мир
Поскольку от внешнего мира требуется лишь ресурсы, нет стремления к гегемонии или доминированию. Это особенно очевидно в политике Китая в Африке. В Африке китайские чиновники и бизнесмены ищут конкретные ресурсы в каждой стране, в которую они входят. Они ведут переговоры о приобретении необходимых ресурсов, часто хищническими способами, но полностью равнодушны к структуре местной экономики, ее политической системе и так далее (Alden, 2007; Chen, 2017). В отличие от МВФ, они не навязывают программы реконструкции, но и не интересуются положением дел с правами человека. Они могут, если необходимо, реализовать одноразовую программу помощи в таких областях, как строительство дорог, медицина или транспорт, но, в отличие от советских специалистов, которые ранее работали в Африке, они проявляют мало интереса к перспективам комплексного развития какой-либо страны, включая ее идеологию и методы управления — что делает их идеальными партнерами для консервативных диктаторов (Чжан, 2018), которые затем умиляются «равным» отношениям. Это хищническое управление также характерно для китайского капитала в Центральной Азии. О китайском хозяйничестве в Сибири и на Дальнем Востоке также есть весьма мрачная информация: Китай скупает леса в Сибири, проводит промышленную деятельность, наносящую значительный экологический ущерб, оккупирует пахотные земли, занимается неумеренной охотой и круглогодичным истреблением рыбы в Амуре (Готванский, 2010).
Политика КНР является неагрессивной (за редкими исключениями) и даже оборонительной, толерантной и совершенно безответственной. Если глобалистская буржуазия стремится переделать мир, как считал Маркс, по своему образу и подобию или, как говорит немецкий исследователь Марио Кестлер, по своим потребностям, то китайская бюрократическая буржуазия не стремится переделывать мир, она просто намерена взять из него всё, что ей требуется (в том числе, кстати, рынки сбыта, которые она активно занимает, но никогда не формирует).
Этот подход имеет более широкие последствия для глобальной динамики власти. Придавая приоритет извлечению ресурсов над справедливыми партнерствами, Китай может невольно укрепить существующие неравенства в рамках глобальной экономической системы, создавая зависимости, отражающие те, что исторически установлены западными державами. Такие практики рискуют оттолкнуть вовлеченные страны и могут привести к нарастающим напряжениям, поскольку местные население требует более значительных выгод от своих отношений с китайскими инвесторами.
Китай не может и не хочет стать новым гегемоном, поскольку внешний мир ему безразличен. Все, что не является необходимым ресурсом или угрозой, просто недостойно внимания. Конечно, китайское общество не однородно; оно также претерпевает изменения, и остается важный вопрос — как долго текущие элиты КНР смогут поддерживать гармонию, которая им подходит.
Теоретические подходы к капитализму Китая
В марксистской литературе о современном Китае выделяются две тенденции. Одна подчеркивает капиталистическую природу производства и, более широко, экономических отношений в КНР, заключая, что это капиталистическая страна (хотя некоторые называют это госпитализмом) (Klein, 2011). Вторая подчеркивает подчиненную роль буржуазии в Китае, использование остатков коммунистической риторики и значительный государственный сектор с элементами планирования, утверждая, что преждевременно заявлять о победе капитализма (Carchedi and Roberts, 2023; Nolan, 2019). Однако ни одна из этих точек зрения адекватно не анализирует самих китайских элит и их отношения с обществом. Между тем китайские марксисты уже в 1920-е годы описывали явление бюрократической буржуазии, которая вполне может доминировать не только по отношению к массам трудящихся, но и к коммерческой буржуазии, которая должна делиться частью прибавочной стоимости (Hjellum, 2000; Li, 2020).
Сохранение элементов коммунистической системы советского (маоистского) типа является важным инструментом не только для контроля над массами, но и для перераспределения ресурсов внутри элиты. Как, отчасти, и в России. Причём наивно считать коммерческую буржуазию однозначно в данном раскладе проигрывающей: она покупает стабильность, безопасность, доступ к ресурсам и т.п., которые вписаны в упомянутую выше гармонию.
Статус Китая в мировой системе
Таким образом, сегодняшний Китай представляет собой вызов как для ортодоксального марксизма, так и для мир-системной школы, основные концепции которой сложились в 1970-е годы (Wallerstein, 1974). Но это отнюдь не значит, будто методология марксизма или мир-системного анализа устарела. Просто её нужно заново применять к анализу новых явлений, не подгоняя их под готовые шаблоны.
В связи с этим появляется ещё одна проблема, затрагивающая привычные схемы мир-системного анализа. Дело в том, что мы обычно связывали периферийный статус той или иной экономики преимущественно с негативными аспектами её функционирования и развития. Но это не всегда так. Например, в XVII веке формирующаяся европейская полупериферия и мировая периферия часто получала серебра больше, чем отдавала (см. мои работы “Периферийная империя” и “От империй к империализму” для дальнейших деталей) (Кагарлицкий, 2008; Кагарлицкий, 2020). В начале XXI века я бы выделил такие явления, как процветающие (успешные) и деградирующие экономики центра (например – Саудовская Аравия и Великобритания).
Но принципиально важно, что ни процветание одних, ни упадок других не меняет их места и статуса в системе, взятой в целом. А способность этих некоторых стран извлечь максимум выгод именно из периферийного (полупериферийного) типа интеграции в мир-систему обеспечивает политическую и социальную стабильность консервативных и даже реакционных режимов, формирующих своего рода глобальный полюс реакции (но совершенно не обязательно единый политический или идеологический блок).
В этом плане мы можем технически описывать Китай как процветающую полупериферию, не заинтересованную ни в изменении системы в целом, ни даже в изменении своего места в рамках данной системы. Другой вопрос – как долго удастся в современных условиях поддерживать такую гармонию, учитывая противоречия внутреннего развития Китая (но тут уже нужна не мир-системная оптика, а более традиционная марксистская социология).
Роль, которую играет Китай, не является классическим империализмом, как в XIX веке, когда контролировали территорию и население (заодно вкладываясь в однобокое, но все же развитие), не гегемонизм, предполагающий некоторую ответственность, а хищническое извлечение ресурсов по принципу “взять и уйти” (Katz, 2023).
Противопоставление с Россией: периферийная империя
Иное дело – Россия.
Специфика периферийной империи заключается именно в том, что периодически у правящего класса появляется соблазн использовать силовой ресурс для повышения своего статуса и места в мир-системе без изменения социально-политических отношений, а отчасти даже ради их консервации. Так было на протяжении значительной части истории имперской России и те же тенденции мы наблюдаем во времена Путина в России постсоветской (Roberts, 2019).
Анализ капитализма Джованни Арриги предлагает полезную схему для понимания ситуации в России. Арриги выделяет две основные логики капитализма: логику накопления, которая подчеркивает максимизацию прибыли через инвестиции капитала, и логику принуждения, которая полагается на использование власти и силы для обеспечения ресурсов и поддержания контроля (Arrighi, 1994). В контексте России правящий класс часто колеблется между этими двумя логиками, используя как экономические ресурсы, так и политическую власть для утверждения своей позиции в глобальной иерархии.
Однако такие попытки часто приводят к внутренним кризисам (Крымская война, Первая мировая война и даже восстание декабристов после Наполеоновских войн могут быть поняты в этом контексте). Важно отметить, что использование ресурсов власти для повышения системного статуса государства не является уникальным для России; этот феномен наблюдается и в других периферийных (или полупериферийных) странах, от Саддама Хусейна до аргентинских генералов в 1982 году. Ключевым моментом здесь является то, что такие попытки всегда происходят на фоне определенного периода «периферийного процветания», который, однако, длился недолго и оказывался нестабильным. Мы наблюдаем, что внешние неудачи или непредвиденные трудности, которые срывают первоначальные планы элиты, исторически служили отправной точкой для изменений, которые могут потенциально повлиять на развитие мировой системы в целом.
Заключение
Как показал этот анализ, хотя поворот России к Китаю изначально может казаться стратегическим отключением от империалистского центра, он рискует лишь перенести зависимости от одной глобальной силы к другой. Понятие самоцентричного развития, как его сформулировал Амин, остается шатким под давлением растущего влияния и экономических требований Китая, да и курса элит в самой России.
Роль Китая как значимого игрока в глобальной экономике отмечена консервативной стратегией развития, которая ставит приоритет на извлечение ресурсов над подлинным партнерством с периферийными нациями. Этот подход, хотя и выгодный в краткосрочной перспективе, может привести к нарастающим напряжениям и недовольству среди вовлеченных стран, как это видно в таких регионах, как Центральная Азия и Африка. Для России искушение использовать ресурсы власти для повышения статуса может вызвать внутренние кризисы и усугубить существующие уязвимости.
Другой вопрос – будущее самого Китая. Я считаю, что в следующие 5-7 лет противоречия неолиберальной экономической модели будут усиливаться до такой степени, что изменения станут неизбежными. Многие, включая меня, интерпретировали финансовый и экономический кризис 2008-2010 годов как начало конца для либерализма, но, как сказал Черчилль, это оказалось «лишь концом начала». Но тогда кризис залили деньгами, причем именно Китай сыграл немалую роль в спасении модели, которая китайские верхи устраивала. (Ли, 2020).
Тем не менее, то, что устраивало китайские элиты 15 лет назад, может не служить им на пользу в ближайшие годы. По мере изменения глобальной динамики и эволюции мировой системы, сами рамки, в которых поддерживалась экономическая стратегия Китая, могут оказаться все более ограничительными. Если противоречия неолиберальной модели продолжат усиливаться, китайская элита может оказаться в ситуации, требующей переоценки своих стратегий и партнерств. Этот потенциальный сдвиг создает как риски, так и возможности, побуждая китайских лидеров адаптироваться к быстро меняющейся глобальной среде, которая может угрожать их устоявшемуся положению.
В конечном счете, как Китай, так и Россия находятся на распутье. Несмотря на отсутствие четких планов или стратегий по преобразованию мировой системы, они являются ключевыми факторами ее распада, инициируя серию более широких преобразований. Их действия и политика в ближайшие годы не только определят их собственное будущее, но и повлияют на более широкую траекторию глобального капитализма. Преодолевая эти сложные вызовы, потенциал непредвиденных последствий остается высоким, что подчеркивает необходимость адаптивных стратегий, которые ставят на первый план устойчивое развитие и справедливые международные отношения.
Список литературы
Alden, C. (2007). China in Africa: Partner, Competitor or Hegemon? Zed Books.
Amin, S. (1990). Delinking: Towards a Polycentric World. Zed Books.
Arrighi, G. (1994). The Long Twentieth Century: Money, Power and the Origins of Our Times. Verso.
Bond, P. (2015). The BRICS: The Anti-Imperialist Fantasy and Sub-Imperialist Reality. In Global Capitalism and the Future of Democracy. Palgrave Macmillan.
Carchedi, G., & Roberts, M. (2023). Capitalism in the Twenty-first Century: Through the Prism of Value. Pluto Press.
Chen, J. (2017). China’s Africa Policy: An Overview. China Quarterly, 229, 404-423.
Gotvasnky, V. (2010). China’s quiet expansion. Nezavisimaya Gazeta. https://www.ng.ru/regions/2010-09-23/5_china.html
Hjellum, T. (2000). Features of capitalism and the restructuring of ruling classes in China. The Copenhagen Journal of Asian Studies, 14, 105-129.
Кагарлицкий, Б. (2008). Периферийная империя: циклы русской истории. Эксмо.
Кагарлицкий, Б. (2010). От империй к империализму: государство и возникновение буржуазной цивилизации. Высшая школа экономики.
Караганов, С. (2023). Мы сбрасываем западное иго. Бизнес Газета Онлайн. https://www.business-gazeta.ru/article/595204
Katz, C. (2018). China and Water Politics in Central Asia. Asian Journal of Comparative Politics, 4(2), 171-188. https://doi.org/10.1177/2057891118781181
Katz, C. (2023). Dependency Theory After 50 Years. Haymarket Books.
Klein, M. (2011). China’s Hospitalism: How the Chinese State Fuels the Economy. Contemporary Politics, 17(4), 377-394.
Kluge, J. (2024). Russia-China economic relations: Moscow’s road to economic dependence (No. 6/2024). SWP Research Paper.
Kolyandr, A. (2024). West Seeks to Increase the Costs of Russia Sanctions Evasion. Carnegie Russia Eurasia Center. https://carnegieendowment.org/russia-eurasia/politika/2024/09/russia-eu-sanctions-trade?lang=en
Комолов, О. (2023). Глобальная роль доллара и тенденции дедолларизации мировой экономики в новых условиях. Экономическое возрождение России, 2(76), 102-118.
Li, C. (2020). Neoliberalism in contemporary China. In Economic neoliberalism and international development (pp. 165-183). Routledge.
Nolan, P. (2019). China’s Rise: Challenges and Opportunities. Palgrave Macmillan.
Pozhidaev, D. (2024). Russia’s delinking from the West: The great equalizer. Links International Journal of Socialist Renewal. https://links.org.au/russias-delinking-west-great-equalizer
Roberts, M. (2019). Imperial Russia and the Politics of Power. Socialist Register, 55, 138-158.
Торкунов, А., & Стрельцов, Д. (2023). Российская политика поворота на Восток: проблемы и риски. Мировая экономика и международные отношения, 67(4), 5-16. https://doi.org/10.20542/0131-2227-2023-67-4-5-16
Wallerstein, I. (1974). The Modern World-System: Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century.
Wallerstein, I. (2004). World-systems analysis: An introduction. Duke University Press.
Zhang, L. (2018). China’s Engagement with Africa: Challenges and Opportunities. Asian Journal of Comparative Politics, 4(2), 137-156. https://doi.org/10.1177/2057891118766711
