Правоцентристские правительства Великобритании и Германии делают это. А также левоцентристские правительства Франции и Италии. Обама и республиканцы тоже делают это. Все они вводят в экономику своих стран программы «строгой экономии» в качестве меры, необходимой для выхода из кризиса, от которого они все страдают с 2007 г. Политики и экономисты, которые принудительно вводят меры строгой экономики, сегодня подобны доктору, однажды поставившему горчичники больному.
Политика строгой экономии предполагает, что главной экономической проблемой сегодня является дефицит государственного бюджета, который увеличивает национальный долг. Политика строгой экономии решает эту проблему прежде всего за счет сокращения государственных расходов, а во вторую очередь, путем ограниченного увеличения налогов. Сокращение расходов наряду с увеличением доходов действительно уменьшает дефицит государственного бюджета и необходимость брать в долг.
Национальный долг растет медленнее или снижается в зависимости от того, насколько снижаются расходы каждого государства и увеличиваются его налоги. Строгая экономия Обамы в 2013 г. началась 1 января, когда он повысил налоги с заработной платы для всех, чей годовой доход превышает $113 700. Затем, 1 марта, «секвестр» сократил федеральные расходы. Таким образом дефицит бюджета США в 2013 г. резко снизился по сравнению с дефицитом в 2012 г.
Скорее всего, Обама пойдет дополнительные меры экономии: сокращение расходов на социальное обеспечение и выплату пособий в системе медицинского страхования, пойдя на компромисс с республиканцами. Аналогичным образом европейские правительства выполняют свои программы «строгой экономии». Даже правительство Франции, официально выступающее против мер строгой экономии и считающееся «социалистическим», имеет новый бюджет, который включает стандартные меры строгой экономии, предусматривающие сокращение социальных расходов.
Собранные факты свидетельствуют о том, что программы строгой экономии обычно приводят к еще большему спаду экономической активности. Тогда почему этим программам отдают предпочтение большинство капиталистических правительств?
При крахе капиталистической экономики большинство капиталистов требуют, а правительство обеспечивает спасение кредитного рынка и предоставление экономических стимулов. Однако, крупные корпорации и богачи противятся вводу новых налогов, которые им придется уплачивать для того чтобы заплатить за экономические стимулы и программы выхода из кризиса. Вместо этого они настаивают на том, что правительство должно занять необходимые средства. С 2007 г. капиталистические правительства во всем мире осуществляли масштабные заимствования для проведения таких дорогостоящих программ. Соответственно, они имели большой бюджетный дефицит, а их национальный долг резко вырос.
Таким образом, крупные заимствования были первой предпочтительной политикой капиталистов для выхода из своего последнего системного кризиса. И она послужила им на славу.
Заемные средства использовались правительством для спасения банков, других финансовых компаний и прочих избранных крупных корпораций. Из заемных средств покрывались расходы на предоставление экономических стимулов, способствовавших оживлению спроса на товары и услуги. Заемные средства позволили правительствам выплачивать пособия по безработице, предоставлять продовольственные талоны и предпринимать прочие меры по облегчению последствий кризиса.
Таким путем заемные средства помогли уменьшить критику, возмущение, гнев и антисистемные настроения среди уволенных с работы, выселенных из своих домов, лишенных гарантий занятости и привилегий, и т.д. Государственные заимствования принесли эти положительные результаты для капиталистов, при этом избавив их от необходимости платить налоги для получения таких результатов.
Но это еще не все. Корпорации и богачи использовали деньги, которые они сэкономили, не позволив правительствам обложить их налогами, для того, чтобы предоставлять огромные займы правительствам, которым они так или иначе были нужны. Люди со средними и малыми доходами могли ссудить своим правительствам лишь незначительные средства, если вообще могли. Корпорации и богачи на самом деле заменили уплату более высоких налогов предоставлением займов правительству. По этим займам правительство обязано выплачивать проценты, и, рано или поздно, погасить их.
Займы, взятые правительствами, весьма достойно вознаградили корпорации и богачей. Эти займы стали для капиталистов очень выгодной сделкой.
Однако, эта выгодная сделка создает новую проблему. Где правительства найдут средства, во-первых, для выплаты процентов по всем этим займам, а, во-вторых, для погашения долга перед кредиторами? Корпорации и богачи беспокоятся, что они все еще могут быть обложены налогами для обеспечения правительства нужными средствами. Они полны решимости избежать таких налогов точно так же, как они избежали уплаты налогов, требовавшихся для финансирования программ стимулирования и выхода из кризиса, если уж на то пошло.
Следовательно, меры строгой экономии являются второй предпочтительной политикой капиталистов, вторым способом избежать более высоких налогов из-за того, что правительства борются с экономическим кризисом. Корпорации и богачи поддерживают строгую экономию, во весь голос заявляя о том, что сегодняшними ключевыми экономическими проблемами являются не безработица, потеря гарантии занятости и привилегий, изъятие банками заложенных под ипотечный кредит домов и бьющее все рекорды неравенство доходов и благосостояния. Скорее, ключевые проблемы заключаются в дефиците государственного бюджета и росте национального долга. Они то и должны быть сокращены.
Чтобы сделать это, налоги следует повышать умеренно, или не повышать вовсе (дабы избежать «подрыва» экономики). Таким образом ключевым решением является сокращение правительственных расходов на сохранение рабочих мест, социальные льготы и предоставление социальных услуг. Деньги, сэкономленные в результате сокращения таких расходов, должны использоваться для выплаты процентов по национальному долгу и его сокращения.
Таким образом, капиталистический способ решения этого повторяющегося кризиса представляет собой двухходовую махинацию. На первом этапе масштабные заимствования финансируют программы экономического стимулирования и выхода их кризиса. На втором этапе меры строгой экономии обеспечивают погашение задолженности.
Эта махинация перекладывает расходы, связанные с капиталистическим кризисом, на плечи людей со средним и низким уровнем доходов. Перекладывание расходов происходит путем роста безработицы, снижения заработной платы, и сокращения государственных услуг благодаря программам строгой экономии. Это происходит при минимальном повышении налогов — особенно для корпораций и богачей.
За некоторым исключением, крупные политические партии по всему миру участвовали в капиталистическом двухходовом «разводе». Только когда массовая оппозиция людей со средним и низким уровнем доходов оказываются достаточно организованными для того, чтобы потенциально угрожать самому капитализму, капиталисты проявляют нерешительность и расходятся во взглядах на заимствования и меры строгой экономии. Тогда некоторые капиталисты сотрудничают с такой оппозицией, поддерживая «Новый курс» вместо политики строгой экономии.
Но даже и тогда, после преодоления непосредственного кризиса, капиталисты возвращаются к своим предпочтительным политикам заимствования и строгой экономии. История США с 1929 г. по настоящее время преподала в этом хороший урок.
Капиталисты знают, что их система неустойчива. Им еще ни разу не удалось предотвратить повторяющийся кризис. Вместо этого они полагаются на политику «управления» такими кризисами. Двухходовый «развод» — заимствования для обеспечения экономических стимулов и планов выхода из кризиса, а затем меры строгой экономии — обычно срабатывает. Кейнсианцы выступают за заимствования, а потом удивляются, и даже возмущаются, когда приходит время строгой экономии.
Корпорации и богачи не должны ускользать от налогов, прежде всего потому, что именно они помогли вызвать кризис; они обогащались в течение десятилетий, предшествующих кризису, и могут себе позволить заплатить за его преодоление. Если бы они платили налоги, которые могли быть использованы на создание экономических стимулов и выход из кризиса, нужды в заимствованиях или строгой экономии не возникло бы.
Налогообложение корпораций и богачей тоже имело бы последствия, но они привели бы к меньшим социальным издержкам и пришлись бы на тех, кто лучше всего способен с ними справиться.
Но любая организованная оппозиция, достаточно сильная для того, чтобы заставить корпорации и богачей заплатить за капиталистический кризис, вероятно, также подвергла бы сомнению сам капитализм. Возникший в результате почти шестилетнего кризиса вопрос «неужели мы не можем добиться большего, чем капитализм?» толкает вперед, требуя обсуждения, дебатов и демократического решения.
Ричард Вульф,американский аналитик и участник международной инициативы «Постглобализация»
