Людвиг Витгенштейн считал, что во время войны философии быть не может. Он прав, так как под гром снарядов и выстрелов думать в высоком трудно с чисто моральной точки зрения. Но он и не прав, так как война открывает крайне циничное, но безумно привлекательное поле материала, о котором имеет смысл думать
Со стороны российских либералов и их зарубежных единомышленников, мы сегодня только и слышим, что виноват во всем один человек, имя которого они склоняют как могут. Но нам такой подход к делу кажется непростительной наивностью. Разумеется, личность в истории играет определенную роль и ответственность за «спецоперацию» ВС РФ, начатую 24 февраля 2014 года, несут высший руководитель России и его приближенные
За всеми политическими перипетиями и непростыми (мягко говоря) русско-украинскими отношениями левые РФ забывают (или стараются не обращать внимания) на судьбу рабочего классса Украины.
На Украине был принят закон, вводящий языковую дискриминацию.
Правительства Чавеса и Мадуро сокращали бедность, полагаясь на высокие цены на нефть и её огромные запасы, не в состоянии изменить экономику за счет производственных инвестиций, государственной собственности и планирования.
Итак, Майдан, его гражданская революция, заблудился в дебрях националистической и либеральной риторики, как когда-то восстание на Болотной площади в Москве. Он обозначил для России крайне нежелательный вариант развития. От того, каким путём станет развиваться она – это зависит не только от её правительства, но и от того, насколько прилежно освоит уроки украинского кризиса российская оппозиция.
Почему теории заговора выполняют важную коммуникативную функцию?
Критическое восприятие мейнстримной точки зрения позволяет задавать неудобные вопросы. Заговоры, конечно, были и будут, но беда в том, что со временем это превращается в поиск влияния рептилий из внеземных цивилизаций. Удобство таких теорий в их неопровержимости. Наиболее популярный прием, используемый криптоисториками Сергеем Кургиняном («Суть времени») или Юрием Мухиным («Концепция Общественной Безопасности») это поиск того, кому ситуация […]
Трагедией киевского восстания стало то, что оно победило под этно-национальными и прозападными лозунгами. Свергнув Януковича, Майдан всего на мгновение объединил Украину и тут же стал фактором национального распада. Люди, пришедшие к власти, забыли, в какой стране они живут — в многонациональной, многокультурной и многоязычной де факто.
Россия так и не смогла создать образ, который был бы притягателен для украинской интеллигенции.
С самого начала Евромайдана для меня было загадкой, почему украинская либеральная интеллигенция во время протестов выступила рука об руку с ультраправыми, многие из которых не скрывают своей приверженности к идеологии национал-социалистического типа. Наиболее активное участие в событиях, развернувшихся на Евромайдане, приняли не умеренные националисты, как это было во время Оранжевой революции, а радикалы — именно […]
Политика как бизнес для профессионалов или развлечение для среднего класса — вот представление о демократии, которое разделяли, пусть и негласно, со своими либеральными коллегами и многие левые. Основной массе трудящихся (не только на Юго-Востоке, но и в самом Киеве) отводилась в этой пьесе роль в лучшем случае электората или пассивных зрителей, а в худшем — подопытных кроликов.
Украина попала в очень тяжелое положение. Ассоциация с Евросоюзом будет означать для нее не спасение, а лишь новые проблемы. Потому правая оппозиция может победить лишь ненадолго.