Константин Фокин
Изобилие чиновников и дефицит политиков: как бюрократическая практика подмяла под себя демократический процесс
23 июня 2017 г. в подмосковном городе Ступино случился поразительный скандал: местный житель, предприниматель Константин Фокин решил поприсутствовать на заседании муниципального совета депутатов[1]. Казалось бы, что в этом необычного: маленький районный орган представительной власти, скромные, почти ничего не решающие депутаты и местный житель с таким редким в наше время желанием разобраться, что там в местной политике делается. В итоге – большой скандал. Депутаты не только отказались работать в присутствии местного жителя и попросили его удалиться, но и снабдили свои претензии рядом острых и интересных высказываний: «Присутствуй, пожалуйста, только выйди!», «Раскинул руки и сидит улыбается!», «С таких инцидентов начинаются оранжевые революции, а потом гражданская война!», «Он плюнул в душу каждому депутату!»[2]. В итоге политически любопытный гражданин был удален силами наряда полиции[3].
Еще раз уточним, что местный житель претендовал на присутствие не на заседании Правительства РФ, Госдумы или Совета Федерации. Хотя, скажем, в какой-нибудь Канаде или Швеции присутствие простого, не наделенного политическими привилегиями гражданина на заседании парламента не вызвало бы никаких вопросов (ведь речь идет всего лишь о том, чтобы посмотреть, не вмешиваясь в регламент мероприятия). Опять же парламент – это народный орган власти, и у шведа, француза или голландца в мыслях не появится, что кто-то может его туда не пустить, если он соблюдает установленные процедуры регламента и безопасности. Если же говорить о местном самоуправлении, то в нем, как правило, вовсе заседают в качестве депутатов и мэров местные жители, которых все хорошо знают, а важные решения принимаются на общих собраниях со свободным посещением и правом высказаться.
Не у нас. Сегодня попасть не то что в здание Госдумы, даже в городскую администрацию невозможно иначе как по предварительной записи, веского на то основания, с проверкой документов на постах охраны и пр. За такими частными мелочами кроется большая разница в настоящей демократии, где гражданин может участвовать в политике и контролировать выбранных представителей и той системой управления, что сложилась в России, где специальный класс начальников принимает обязательные для всех решения кулуарно, непублично, узким составом, за закрытыми дверями.
Однако ступинский инцидент раскрывает нечто большее, чем простую закрытость и неподконтролькость власти гражданам. В последующих событиях — а гражданин Фокин решил судиться с областной администрацией и выиграл суд с последующей апелляцией — из 20 ступинских районных депутатов только один — Николай Кузнецов, известный в районе общественник, активист, оппозиционер выступил в поддержку требований Фокина. Все остальные, будучи членами партии «Единая Россия», выступили одной командой против присутствия граждан на муниципальных собраниях[4].
Это еще одна вещь, которую невозможно представить в практике развитых демократических стран. Как муниципальному депутату из условной Бельгии или Норвегии объяснять своим избирателем, что он против их присутствия на местных собраниях? Это скандальный конец карьеры западного политика, который будет обречен на следующих выборах.
В России иная ситуация, никаким избирателям никакой депутат ничего объяснять не должен. В реальности с депутата спрос есть. Но это иной спрос. Это ответственность перед мэром города, перед губернатором, перед кураторами из Администрации Президента. Они спросить могут, так как не секрет, что накануне выборов главы муниципальных образований, руководители регионов и выше формируют свои команды для участия в законодательных органах, помогают своим кандидатам ресурсами. На местном уровне создана порочная практика того, как выдвигаемые в местные органы власти бюджетные служащие (директора школ, главврачи, руководители детских садов и всяких ДЮСШ) фактически становятся подконтрольной когортой исполнительной власти в органах представительной власти. Это очень удобно, народ с удовольствием проголосует за врача, социальщика или работника системы образования, в которой учатся их дети, а в муниципальных собраниях они будут подконтрольны главе района или области, которые являются их фактическими начальниками. Если бюджетник и местный депутат вдруг выйдет из-под контроля, на него всегда можно надавить административно вплоть до лишения работы.
Таким образом, получается интересная система, где органы местного самоуправления не являются прямыми представителями народа, а служат лишь нижним звеном административно-управленческой вертикали.
Эта бюрократическая вертикаль поглотила собой политику. Фокус России в том, что политиков в ней как раз таки нет. Мы склонны путать политиков и чиновников. Политик, о чем я уже писал ранее (см. «Классовые основания политики»)[5], это не просто кто-то, у кого есть власть или кто хочет ее получить. Это человек, который апеллирует к социальным групповым интересам, ведет за собой людей, агрегирует их политические требования. В российском политическом процессе таких людей практически нет.
Ступинские депутаты — это яркий пример той системы отношений, которая сложилась в России, где есть бесконечная пирамида из всевозможных начальников, которые получают поручения свыше и спускают их вниз. Нормативно чиновники должны служить обществу, но реально они обязаны подчиняться своему руководству. Служение обществу — вещь абстрактная, а приказы и команды вполне конкретны. Эти депутаты не беспокоятся о том, что им скажут их избиратели, что подумают граждане. Это вторично. Главное, чтобы можно было организованно и тихо проштамповывать нужные законопроекты и решения.
Именно поэтому мы получаем ситуацию, в которой достучаться до власти практически невозможно. Власть не зависит от общества и живет в своей, параллельной реальности.
Более того, даже те должности и позиции, где фактически должны быть именно политики, сегодня в наибольшей степени бюрократизированы. Мэры городов получают указания от губернаторов областей, губернаторы областей получают команды от федерального центра, депутаты всех уровней голосуют за законопроекты, которые пишутся органами исполнительной власти, зачастую без предварительного ознакомления. Это логичный итог той многолетней политики, тех административных, бюджетных, муниципальных реформ, что проводились в стране в последние годы. Это следствие строительства вертикали власти и партии власти, бюджетного централизма, отмены выборов губернаторов и последующего возврата с муниципальным фильтром, повального внедрения сити-менеджеров вместо избранных мэров, установлении контроля власти над СМИ, включая местные. Никого давно не удивляет, что в регионы на руководство присылают так называемых «варягов», людей, которые в этом регионе никогда не жили, которых протаскивают через должным образом организованные выборы. При этом люди, претендующие на публичные должности, отказываются от участия в предвыборных дебатах, окружают себя охраной, делают общественные места режимными объектами, тратят колоссальные средства на пиар и представительские нужды.
На выходе мы получаем абсолютно неэффективную систему управления с разрушенными каналами коммуникации власти и общества. В такой системе любой, даже самый ничтожный сугубо местный вопрос (например, закрыть свалку в Балашихе), может быть решен только прямым доступом к высшему должностному лицу, президенту страны, который как раз является единственным политиком. Под президентом – нагромождение из министров, губернаторов, мэров, глав районов, депутатов, сенаторов, функционеров партии власти, должностных лиц, административных структур, декоративных демократических органов, групп интересов, бюрократической возни и банальной коррупции. Иными словами, иерархизированный бюрократических хаос, который ограждает себя стеной от народа и управляет в отрыве от реальной жизни
[1] https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/06/29/72951-mozhet-i-mne-poslushat-deputatov
[2] https://www.youtube.com/watch?v=pnH-iexqlZU
[3] https://www.youtube.com/watch?v=JMORYBfwqEE
[4] https://www.bfm.ru/news/358102
[5] https://rabkor.ru/columns/editorial-columns/2016/05/24/class-foundations/
