© ru.wikihow.com
Западные политики и отечественная либеральная интеллигенция, похоже, сами искренне поверили в собственный миф о всеобщем «органическом» рабстве в России. Со свойственным ему литературным блеском мысль эту выразил Виктор Шендерович. В России есть некоторое количество людей, «понимающих цену человеческому достоинству, посильно преодолевающих тоску и страх», а все остальные «протоплазма», «окружающая среда». Пост Шендеровича в Фейсбуке стремительно разошелся по сети. Шутка сказать, 1600 перепостов, почти 6 тысяч «лайков», сразу понятно, что не все у нас «протоплазма», есть и достойная публика.
Однако дело, конечно, не в Шендеровиче. Мало ли что может сгоряча написать тот или иной публицист. И даже не в том, что его мнение разделяет большая часть либеральной интеллигенции (а судя по комментариям в сети, считает его позицию недостаточно радикальной). Проблема не в публицистике, а в политике, в механизме принятия решений. Потому что представление о массе народа как о пассивной «вате» — основа всей стратегии российского либерализма, как оппозиционного, так и правительственного. Да и значительная часть левых не сильно отличается от либералов по данному вопросу. Авангардизм некоторой части левых стоит элитаризма либеральной интеллигенции.
Что бы ни говорили, именно на этой презумпции массовой пассивности и строится концепция политических преобразований — достаточно сменить власть в столице, а остальные смирятся и выполнят то, что им «просвещенные господа» прикажут. Вопрос лишь в том, чтобы в Москве всё получилось «как надо». Об остальном можно не задумываться.
Мы постоянно слышим: «революции совершаются в столице». Это неправда. В столице совершаются перевороты.
И в ходе революции политические перевороты действительно нередко случаются. Но в том-то и отличие революции от переворота, что в политическую борьбу вовлекаются миллионы и миллионы людей по всей стране, и именно они решают какова будет судьба политиков, пытающихся захватить или удержать власть в столице.
С некоторых пор либералы у нас полюбили «революции». Нет, не социальные, конечно, но политические. И чтобы цвет у них был какой-нибудь модный, привлекательный. Не красный, разумеется, а по сезону. В тон к изящным аксессуарам, в духе современного дизайна. И если в самом деле всё обойдется верхушечным переворотом, как его ни называй, то эта эстетика сработает так же, как и соответствующая стратегия. Только вот обойдется ли?
Однако и в самом деле: столичный креативный класс то и дело протестует в Москве и в Петербурге, пользуясь для этого любым поводом, кроме, естественно, социальной политики правительства — ни разгром медицины, ни кризис образования не выводят на улицы и одной десятой той массы, которая собирается ради какого-нибудь абстрактного лозунга вроде «честных выборов» или «отмены коррупции». Однако ведь и массы людей в той же столице, непосредственно страдающие от принятых решений, не протестуют. Даже когда в Москве разом 8 тысяч врачей увольняли, на улицы вместе с пациентами не более 5 тысяч вышло. Остальные побоялись или сочли это бессмысленным. И это в столице. О провинции уже не говорим.
Значит, средний «нестоличный» россиянин и в самом деле протестовать не умеет или не может? Не совсем так. И умеет, и может, но не хочет.
И руководствуется при этом мотивами вполне рациональными. Другое дело, что будучи абсолютно рациональным, это поведение, как минимум, не вполне разумное.
Но сначала о рациональности.
В массовом сознании у нас твердо зафиксировано понимание того, что оппозиция во много раз хуже путинской власти, что её победа обернется серьезными бедствиями, что эти люди не просто некомпетентны и безответственны, но и ненавидят собственную страну и собственный народ. Может быть, кто-то думает, будто подобные представления навеяны людям официальной пропагандой, государственным телевидением? Увы, нет. Они опираются на не забытый ещё опыт 1990-х годов, когда эти господа были у власти. А если кто-то надеется, будто взгляды либеральных политиков за прошедшие годы как-то изменились и они стали более терпимыми по отношению к основной массе населения, то достаточно почитать высказывания того же Шендеровича, чтобы убедиться в обратном. Странно требовать любви от людей, которых вы обзываете недочеловеками, быдлом и «протоплазмой».
Однако дело не только в том, кто как обзывается. Экономическая программа либералов очень конкретна и недвусмысленна. Она предполагает последовательное проведение приватизаций, сокращение общественного сектора, замену социальных прав платными услугами.
Короче, либералы требуют делать жестко, последовательно и бескомпромиссно всё то, что власть делает непоследовательно и осторожно.
Имея перед собой выбор между центристской шизофренией администрации Путина и неолиберальной паранойей оппозиции, большинство граждан вполне рационально выбирает первое. Власть воспринимается как меньшее зло.
Увы, этот выбор, при всей своей безусловной рациональности, является неразумным. Меньшее зло отличается от большого зла тем, что оно поступает к нам относительно малыми дозами, так сказать, порционно. Но совокупное количество зла в долгосрочной перспективе будет то же самое. С той лишь разницей, что большое зло провоцирует сопротивление, а малое зло способствует привыканию. Иными словами, с точки зрения конечного итога «меньшее зло» может оказаться даже опаснее.
Рациональный выбор масс объективно является неразумным потому, что в конечном счете именно при нынешнем режиме — благодаря пассивности масс — всё же проводится в жизнь, в конечном счете, именно та неолиберальная политика, от которой, по мнению большинства, нынешняя власть может нас защитить.
Проводится, да, непоследовательно, да, осторожно, но процесс продолжается — громят медицину, приватизируют железные дороги, уничтожают образование. А главное, сохраняется и воспроизводится та самая структура экономики и общества, которая соответствует неолиберальной стратегии. И разногласия по поводу того, насколько быстро и радикально будет проводиться в жизнь эта стратегия, разделяющие правительственных и оппозиционных деятелей, являются дискуссией людоедов, спорящих между собой, как и в каком порядке они будут нас есть, сколько нашего мяса кому достанется.
Участвовать в подобной дискуссии, ясное дело, резона нет. И помогать одним против других — тоже. Тем паче, что пока они разбираются друг с другом, у нас есть некоторая, хоть и слабая надежда на отсрочку. Но не более того. Не надо питать иллюзий — протоплазмой, биомассой нас считают и те, и другие. Просто одни по глупости признаются, другие — нет.
Выход состоит в самостоятельном действии и самоорганизации, однако подобные лозунги легче провозглашать, чем осуществлять на практике. И опыт соседней Украины показал, что массовый протест провинциальных трудящихся низов начинается лишь после того, как политический переворот в столице опрокидывает все надежды жить дальше, прикрываясь меньшим злом от большего. Иными словами, либеральные элиты должны сперва победить, чтобы потом быть уничтоженными. Своей возможной победой они сами создают новую ситуацию, которая сделает дальнейшее терпение и пассивность большинства невозможными.
Российские элиты презирают «ватников» так же, как два с половиной века назад французская аристократия презирала санкюлотов.
Чем это обернулось для правящих кругов должен сегодня знать каждый школьник. Но история учит далеко не всех.
Правящие круги России ищут компромисса с Западом, не задумываясь о том, смогут ли они сохранить доверие собственного народа. Очень скоро они обнаружат, что ценой этого компромисса может оказаться их собственная политическая гибель.
