2 мая в одесском Доме профсоюзов погибло больше людей, чем за несколько дней боев в Донбассе, хотя в тот же день в Краматорске правительственные войска тоже отличились, убив 10 безоружных местных жителей, пытавшихся преградить дорогу бронетехнике. Всем очевидно, что катастрофа, произошедшая в Одессе, стала переломным моментом в истории гражданской войны, начатой наступлением правительственных войск на Славянск и другие города, поднявшие флаг Донецкой Республики. Теперь ожесточение с обеих сторон будет неминуемо нарастать, эскалация насилия и раскол страны неизбежны. Но события 2 мая оказались идейным и моральным водоразделом в общественном мнении не только Украины. Ничуть не меньше это относится к России.
Гражданская война всегда сопровождается ожесточением общества. И нет никаких причин утверждать, будто среди сторонников федерализации и пресловутых “пророссийских активистов” были сплошь поклонники Толстого и Ганди. Несомненно, кто-то размахивал оружием, а кто-то стрелял во время столкновения противоборствующих групп на улицах. Хотя даже очевидцы со стороны “самообороны Евромайдана” признают: оружие было с обеих сторон. Спорят лишь о том, кто сделал первый выстрел. Вполне возможно, что первым на курок нажал кто-то из “пророссийских”. Что это меняет по существу? На улицах дрались одни, а в Доме профсоюзов жгли других. Несколько часов “ожесточенных уличных боев” закончились, если верить данным, имеющимся на 5 мая, четырьмя или пятью погибшими с обеих сторон (а это значит, что огнестрельного оружия всерьез не применяли, иначе убитых было бы по крайней мере в десять раз больше). Зато на Куликовом поле по официальным данным более сорока трупов, а по неофициальным – более сотни. Никакого оружия в Доме профсоюзов не было найдено, что вынуждена была признать сама же украинская прокуратура.
Революции, гражданские конфликты, массовые волнения всегда сопровождаются различными эксцессами. Именно поэтому, критикуя украинский Майдан, мы говорили не об отдельных проявлениях насилия, а именно о политическом содержании данного движения, об его идеологии, его лидерах, о его движущих силах, о том, кому выгодна и к чему приведет страну его программа. Хотя с самого начала было очевидно: действия “сотен Евромайдана” явно выходят за рамки любых принятых в современном обществе норм “допустимого насилия”. За последнее время мы видели множество бунтов и массовых выступлений по всему миру, но до Евромайдана никому не приходило в голову бросать “коктейли Молотова” в людей. Европейские анархисты нередко поджигали полицейские броневики и бросали бутылки с зажигательной смесью в запертые, пустующие здания банков и офисов, предусмотрительно покинутые их сотрудниками, но никто никогда не пытался поджечь стоящих в оцеплении полицейских или помещения, где находились люди. Такого не было даже во время событий “Арабской весны” в Северной Африке – ни в Тунисе, ни в Египте.
И всё же, одно дело спонтанное насилие в ходе уличных столкновений, а другое дело – расправы, санкционированные и одобренные властью, оправдываемые пропагандой. Этим и отличается тоталитарное политическое движение и его идеология. Если демократические движения подобные эксцессы осуждают и стремятся преодолеть, то фашизм, напротив, героизирует, оправдывает и даже институционализирует их. Что мы и видели в Одессе 2-го и 3-го мая.
Действия погромщиков были дополнены государственными репрессиями, сразу после поджога Дома профсоюзов арестованы либо задержаны сотни активистов одесского Антимайдана и ничего не слышно об арестах среди участников погрома. Губернатор Одесской области Владимир Немировский заявил о «законности действий сторонников Евромайдана». Называть киевское правительство фашистским было, применительно к событиям февраля или марта 2014 года, несколько преждевременно. Но с каждым днем блок националистов, правых радикалов и неолибералов, захвативших власть на Украине, доказывает, что если кто-то и поторопился с формулированием окончательных оценок, эти оценки всё-таки подтверждаются.
Активисты, сожженные и задохнувшиеся в Доме профсоюзов, забитые на земле, застреленные после “зачистки” здания торжествующими сторонниками киевского режима, раненые и обожженные люди, арестованные полицией, всё это само по себе достаточно страшно. Но не менее ужасна была реакция идейных сторонников нынешней украинской власти, наполнивших информационное пространство воплями ликования.
И если бы это были только праворадикальные украинские политики и штатные пропагандисты! Московские и киевские интеллигенты, милейшие в обыденной жизни люди, радостно постили триумфальные сообщения о массовом убийстве, а потом с таким же энтузиазмом публиковали всевозможные конспирологические версии, каждым словом противоречившие друг другу, но непременно сводящиеся к одному – в гибели людей виновен кто угодно, кроме тех, кто их непосредственно поджигал и убивал.
Ещё не успели остыть стены сгоревшего Дома профсоюзов, ещё не был опознан ни один труп, а нам уже сообщали, что одесситов среди жертв не было, все погибшие были россиянами или приднестровцами. Замечательный, конечно, способ оправдать уничтожение людей! Но ведь даже те, кто разделяют такую антигуманистическую логику, должны были бы, как минимум, пересмотреть свой взгляд на вещи, когда выяснилось, что жертвы погрома были именно одесситами. Кто-нибудь извинился за распространение этой лжи? Признался, что был дезинформирован? Хотя бы просто опубликовал другую, более точную информацию? Нет, как только исчерпала себя одна версия, тут же хватаются за другую. Мы узнаем, что жертвы погрома сами себя поджигали, что они не позволяли себя спасать, что они специально зачем-то попрятались в Дом профсоюзов, чтобы спровоцировать нападение на себя и так далее в том же духе.
Конечно, невозможно ставить на одну доску блогеров, сидящих у экранов компьютеров, и тех, кто бросает “коктейли Молотова” в людей. Однако именно публичное одобрение насилия становится фактором, стимулирующим его эскалацию. Восторги по поводу Евромайдана создали психологическую и политическую атмосферу, в которой стала возможна одесская трагедия. И сегодня интеллигенция, защищающая и оправдывающая убийц, оказывается с ними на одной стороне, способствуя новым преступлениям.
Гражданская война разворачивается не только на Украине. Она втягивает в свою орбиту и Россию. Пока только на уровне публичной дискуссии, пока только на уровне слов. Но как показали события в соседней стране, слова легко превращаются в действия. Именно слова работают на снятие нравственных, психологических и культурных запретов. Говорящий осознает меру своей ответственности лишь тогда, когда уже слишком поздно. В том числе и для него самого.
