Наконец, граница осталась позади. Впереди у меня были две ночи и день. До поворота на Глухов меня подбросили два гражданина республики Молдовы. Затем я был любезно принят на борт не то «копейки», не то «москвича», за рулём которого сидел уже настоящий глуховец. От него я узнал неприятную новость. Оказывается, мой визит пришёлся как раз на день независимости Украины! И я лишился всяких шансов попасть в музеи города и пообщаться с музейными работниками об истории этого поистине удивительного места. Как назло, и в общежитии техникума поселиться за 50 гривен было нельзя. Пришлось идти в гостиницу «Европа». Хоть номеров там и не оказалось, мне удалось воспользоваться диваном в вестибюле и гостеприимством дежурного администратора.
Отложим на потом повесть о провинциальной поэзии местечка с 35-тысячным населением. Заметим, для начала, и в связи со знаменательной датой 22-й годовщины независимости Украины, что и сейчас на разбитых улочках Глухова можно увидеть растяжки с бравурными слоганами вроде «Глухiв — мiсто гетьманської слави». Конечно, на фоне брошенного во всех смыслах города, они звучат как странный исторический диссонанс. И тем не менее, россияне любят отмечать тот факт, что в их стране две столицы. Мало кто задумывается над тем, что у Украины столиц больше. Ведь это не только Киев (что само собой разумеется) и Харьков (столица УССР в 1918-1934 гг.). Это, кроме ещё, как минимум, четырёх городов (Батурина — гетманской резиденции, и трёх столиц Западно-Украинской Народной Республики), и Глухов.
Но каким образом этот уездный город оказался в центре масштабных потрясений? Здесь следует обратиться к историческому периоду Руины, по сути ко времени гражданской войны, охватившей Украину после смерти Богдана Хмельницкого. В целом, её фабула построена на попытках разных казацких гетманов выбить себе побольше вольностей. Для этой цели они заключали союзы то с польским королём, то с московским царём, то даже с султаном (на это были готовы гетманы Пётр Дорошенко и Юрий Хмельницкий). Эти союзы были непрочными и часто заключались только для того, чтобы рвать их сразу же после приобретения некоторых выгод.
Изначально то, что сейчас принято называть национально-освободительной борьбой украинского народа, было следствием не какого-то абстрактного стремления широких масс, а окончательным становлением казачества как сословия. Казаки возникли из массы беглых крестьян и разбойников, скопившихся когда-то в отдалении от разного рода центров власти. Стоит отметить, что к середине XVII века они всё же формально считались подданными польского короля.
Но Речь Посполитая не могла обеспечить казакам требуемых ими сословных привилегий. Род занятий казака по сути предполагал его шляхетство, то есть принадлежность к воинскому, благородному сословию. Но Польша сама была переполнена собственной шляхтой. По некоторым данным, её численность к моменту раздела Польши (конец XVIII века) доходила до 10 % населения. Прибавим сюда также слабость центральной власти и действовавший в польском сейме принцип liberum veto, который позволял полностью парализовать работу всего государства чуть ли не одному голодранцу с саблей. Достаточно сказать, что выборы короля, формально избиравшегося всей шляхтой, требовали участия по меньшей мере 100 000 человек. Казаков было явно не меньше. Плодить конкурентов в борьбе за сословные и экономические привилегии в Польше никто не хотел.
Сам Хмельницкий, возглавивший борьбу, и был одним из представителей такой мелкой шляхты, с той лишь особенностью, что он был православным, то есть «гражданином второго сорта». Его биография вполне типична и отражает состояние шляхты как котла, готового взорваться от избыточного внутреннего давления. Собственно, знаменитая история разорения его родового хутора Суботова — лишь один из многих эпизодов, которые известны как «наезды» и в изобилии приводятся на страницах монографии Грекова, Королюка и Миллера «Воссоединение Украины с Россией в 1654 г.».
В водоворот событий Руины Глухов попал с самого её начала. Уже в 1658 г. именно «со стороны Глухова» вторгся на территорию Московского царства пропольский гетман Иван Выговский. Самое забавное, что когда его пытались остановить полковники Барбаш и Пушкарь, царь Алексей Михайлович призвал их к миру. Но это не помогло. К тому времени польский король Ян Казимир уже стал прибегать к социальному лавированию. Иначе и быть не могло. Ведь одним из требований казачества во время восстания Хмельницкого было расширение реестра, то есть принятие дополнительного числа казаков на содержание польской казны.
Это хорошо видно на примере Зборовского договора 1649 г., расширившего реестр до 40 000 после поражения поляков. И это несмотря на прошедшую за 11 лет до этого «ординацию войска Запорожского», фактически уничтожавшую сечевую демократию и превращавшую казачество в служилое сословие из вольных людей. Хорошо видно, что все соперничавшие здесь стороны вели, так сказать, игру на повышение. Уже в 1654 г. Алексей Михайлович расширил реестр до 60000 по итогам знаменитой «Перьяславской рады».
В 1663 г., когда Глухов был осаждён многочисленной польской армией, в которой, по свидетельству Антуана Грамона (французского офицера на польской службе), насчитывалось 20 000 казаков, верных правобережному гетману Павлу Тетере. Осада поляков окончилась ничем, а дальнейшее отступление превратилось в бегство. Но вопрос далеко ещё не был решён.
Глухов снова оказался в центре событий через 6 лет. В 1669 г. заключаются Глуховские статьи. Они иначе, чем предшествовавшие им Московские статьи, регламентировали порядок пребывания на территории Украины царских гарнизонов и воевод, а также функционирование института казачьего реестра. Одним из самых важных новшеств документа, часто упускаемым из вида, стало ограничение прав на переход в казачество, начиная с того, что реестр сократился до 30 000 человек. А далее просто процитируем часть 13-й статьи:
«Великий государь <…> не велел ратным людям становиться в казацких дворах, а [велел] и дальше становиться у мещан и мужиков, а кто вольности их начнёт отбирать, называть казаков предателями и мужиками, <…> приказал карать после следствия. Что же до беглецов из малороссийских городов, служилых людей и селян, что не захотели служить великому государю, боярских людей и селян, которые что-то украли, совершили убийство, <…> или не хотели дать оброк и сбежали <…>, то этих беглецов, людей всяких чинов, не принимать, и у себя не держать, и <…> высылать из малороссийских городов без малейшего промедления». Не будем забывать о том, что как раз в годы восстания Хмельницкого в Москве проходил земский собор, окончательно введший крепостничество в России. Прибавим сюда также предоставление казацкой старшине права сбора налогов, и мы получим не текст дипломатического договора, а своего рода украинскую социальную конституцию. Она затем приведёт к закрепощению украинских крестьян при Елизавете Петровне, когда Глухов уже станет гетманской столицей.
Самое забавное, что в этой своей роли (гетманской резиденции) он сменил Батурин в 1709 г., после разорения его Александром Меньшиковым. Этот акт мести Ивану Мазепе за переход на сторону Карла XII чрезвычайно показателен. Ведь именно с гетманством Мазепы прекратилась в 1687 г. Руина, и на Левобережной Украине окончательно утвердилась власть московских царей. Здесь видны и деспотизм царской власти, и беспринципность украинской «национальной элиты» (напомним, что Мазепа до этого не гнушался прибегать к помощи стрелецких полков для подавления крестьянских восстаний). Мелочность последней символически отразилась в смерти Мазепы, которого в Стамбуле «съели клопы».
Но традиции превозносимых за своё меценатство гетманов не забыты современными украинскими магнатами — пинчуками, ахметовыми и порошенками. Они точно так же готовы на любой союз ради закрепления собственного господства над «холопами» и «мужиками». Сейчас им выгоднее дружить с «царём»-Путиным, раньше им был милее «шляхтич»-Бжезинский, а теперь, не ровен час, они примкнут к «султану»-Эрдогану, который, по замечанию Фредерика Энгдаля, «строит свою Османскую империю». Жертвой этих интриг стал теперь и Глухов.
То ли Кирилл Разумовский (последний гетман) не успел отстроить здесь свой дворец. То ли Янукович и правда глуп и не хочет менять вектор культурной политики, а вслед за «западником» Ющенко (который и привёл его к власти) продолжает вливать деньги в мазепинскую резиденцию в Батурине. То ли все бросились разрывать могилы погибших от голода в начале 30-х… Во всяком случае, Глухов теперь — просто перевалочный пункт для водителей фур, туристических автобусов и киевлян, отправляющихся в служебные командировки на личном автотранспорте.
А между тем в городе, поистине исполненном неповторимой провинциальной поэзией бывшей столицы Украины, погибает древняя культура и прозябают симпатичные и простодушные местные жители, посаженные на зарплату в 1000 гривен. Основанный в Х веке, он обойден вниманием туристов, засоряющих Крымское побережье. И несмотря на то, что церкви реставрируются, а музеи содержатся в относительно приличном состоянии, все мероприятия властей выглядят крайне бестолково и придают понятию «гетманская слава» оттенок малоприятной двусмысленности, впрочем, вполне заслуженно.
Я и правда нашёл зримые подтверждения этой романтической стагнации. В первую очередь, это прекрасное предзакатное небо, которое я уже видел, переходя российско-украинскую границу. Но по пути к Вознесенской церкви, которая, как оказалось, расположена на кладбище, с редкими средневековыми могилами среди свежих, мне встретился маленький заповедник, своего рода глуховский парк Грутас. Около домика — почти что мазанки, с открытой входной дверью, увенчанной трезубцем, стоят бюсты Маркса, Чапаева и Сталина, а напротив них — бюсты и скульптуры в полный рост Ленина. Не буду строить предположений относительно авторства этих изваяний и вообще их происхождения и нынешнего предназначения. Пусть их вид говорит сам за себя. Мне он сообщает лишь мысли об историческом наследии, истории и, в конце концов, о людях, ждущих своего освобождения.
Впереди были ночь в «Европе», поездка в компании баптистов от границы до МКАДа и Москва — столица в настоящем, полном банальности, смысле этого слова.