Стелу в Александровском саду я увидела очень давно, и она сразу поразила мое воображение. Это странно: большинство имен для меня, тогда второклассницы, было незнакомо, да и чудес впервые увиденной Москвы вокруг было множество, куда там скромной каменной стеле с именами философов, писателей и революционеров. А вот, поди ж ты, запала в память и осталась там как одно из сильнейших впечатлений тех давних московских каникул. Секрет, наверное, в том, как мама представила мне этот монумент. На нем, сказала она, высечены имена тех, кто пытался найти путь к свободе и счастью человечества. Это меня потрясло. Оказывается, есть такая специальная работа — искать счастье и свободу для человечества. И эта работа может быть признана очень нужной и даже успешной, иначе не стояло бы памятника всем этим людям в самом центре Москвы!
Со временем я узнала много о деятельности «ученых с памятника», узнала и многих других, делающих такую же «специальную работу». Наверное, сегодня я составила бы свой собственный список борцов за освобождение людей. Конечно, теперь я понимаю, как неоднозначны и противоречивы были идеи многих из тех, чьи имена я прочитала тогда на каменной стеле. Знаю, как непрост и извилист путь к свободе и счастью, сколько отступлений и трагедий приходится переживать, идя по этому пути. Понимаю, как неоднозначны сами эти понятия — свобода и счастье человечества. В одном я уверена — нет ничего дороже и важнее поиска их истинного смысла и подлинного содержания. Жертвы и страдания, пережитые людьми во имя свободы, не только не обесценивают борьбу за нее, но делают еще более необходимой и достойной. И каждое, самое малое достижение, даже крошечная победа в этой борьбе имеет огромное значение как раз потому, что достается так невыносимо, так трагически дорого. И возведение памятника прогрессивным социальным мыслителям и революционерам прошлого стало одним из первых свидетельств моральной победы страны, рванувшей почти сто лет назад к свободе сквозь кровь и лишения.
А в наши дни стелу отправили на реставрацию для возвращения «первоначального вида». Решение подается как техническое, не имеющее никакой политической и идеологической подоплеки. Де, был монумент в честь трехсотлетия дома Романовых, потом он был переделан, причем неумело, то есть, фактически испорчен. Сейчас нужно просто вернуть ему первоначальный облик, исправить, благо повод есть — четырехсотлетие дома Романовых (которые, правда, уже почти сто лет не правят, но это, видимо, мелочи). Либерал Николай Сванидзе глубокомысленно рассуждает о том, что возвращение памятнику прежнего облика (попросту говоря — возведения вместо памятника революционным мыслителям монумента в честь царской династии) кажется ему разумным решением, так как царский режим, царствие Романовых были не так однозначно плохи, как правление большевиков. Оставляя сравнение царского и советского периода более серьезным историческим дискуссиям, нельзя не восхититься изощренности мышления эксперта, который готов перечеркнуть все завоевания человеческой мысли из-за неудач советского проекта. Он категорически не хочет понимать, что и сам советский проект — не досадный зигзаг, а закономерная и значимая часть российской истории. Период, богатый, при всей своей драматичности, достижениями, ставшими возможными только благодаря так ненавистному для Сванидзе «правлению большевиков».
Либеральным мыслителям вообще свойственна нелогичность, больше простительная анекдотической блондинке, чем почтенным экспертам. Признавая объективность истории тогда, когда эта история их устраивает (рынок — объективен, монархия — традиционна и исторически логична), они признают не нравящиеся им события (революционные выступления масс, прежде всего) результатом чьей-то злой воли. И эта воля «неправильная», она не имеет иной логики, кроме извращенной злобы лидеров и агрессивного невежества толпы. Их не смущает такая хрупкая объективность, которая легко меняется по чьей-то прихоти, такая неустойчивая логика, которая может быть нарушена произвольно «кучкой оголтелых фанатиков». Очевидно, что теперь и Сен-Симон, и Фурье, и Плеханов, и, уж конечно, Маркс с Энгельсом по умолчанию причислены к таким фанатикам, а их идеи — к опасному бреду, не имеющему ничего общего с объективным ходом интеллектуальной и культурной истории человечества.
В Лондоне на Трафальгар-сквер стоит памятник Карлу Первому, которого казнили в 1649 году во время Английской революции. Совсем недалеко стоит себе памятник Оливеру Кромвелю, его фактическому палачу. Правда, Кромвель повелел памятник королю снести, но роялисты его сохранили и восстановили в 1675 году, а больше 200 лет спустя возле здания Парламента был установлен памятник и самому Кромвелю. Во многих европейских столицах можно увидеть монументы самым противоречивым событиям и фигурам, палачам и жертвам, побежденным и победителям. История остается неоднозначной, даже воплощаясь в камне.
Да, наверное, памятники должны быть свидетельствами истории, а не способом сведения с нею счетов. Можно проповедовать абсолютную скульптурно-историческую терпимость, де, пусть все стоят, кого поставили, они же каменные, не подерутся. Значит ли это, что возле стелы с именами революционных мыслителей нужно поставить монумент, прославляющий царствие свергнутой династии? Или «вернуться к первоначальному замыслу», написав поверх имен мыслителей имена царей, потому что они не так раздражают сегодня либеральную общественность? А что вообще делать, если очередной виток истории требует символического жеста — уничтожения самой памяти о свергнутом режиме? Бесконечно играться памятниками, то уничтожая, то восстанавливая? Или пойти на полное примирение с историей, не только сохранив, например, оставшиеся памятники Ленину, но и поставив возле каждого скульптуру кого-нибудь из Романовых, благо их много было. Можно и царских министров вернуть, даже заново изваять наряду со всеми революционерами. А улицу Дмитрия Каракозова в моем городе, которую все время кто-то из политиков рвется переименовать, назвать улицей Каракозова-Комиссарова. Для полного уже примирения с исторической правдой!
Думаю, что возня с монументами — это желание подделать историю вместо того, чтобы просто ее делать. Вместо того, чтобы решать исторические задачи, можно устраивать показательные бои вокруг памятников. Разбитый ленинский бюст или дыра, оставшаяся от стелы в Александровском саду, прекрасно смотрятся на фотографиях в Facebook или в ЖЖ, давая оппозиционно настроенным блоггерам и интеллектуалам пищу для ярких постов о наболевшем. А там, глядишь, народ выдохнется и займется повседневными проблемами, благо единственное, в чем сегодня успешна российская власть, это как раз в поставках таких проблем населению.
Однако история со стелой сложнее именно потому, что проворачивается максимально спокойно, без особых идеологических заявлений, под видом рутинных реставрационных работ. Это не рекламная акция власти, неспособной к осмысленным действиям, а вполне наглядная демонстрация новой системы ценностей. Сомнения в справедливости и легитимности власти — преступны, сами поиски более справедливых и гуманных социальных отношений абсурдны и общественно опасны, сама идея свободы и равенства ошибочна и вредна, а подчинение большинства привилегированному меньшинству — единственно разумное устройство общества. Вот примерно так можно «прочитать» ситуацию со стелой. Вслух пока так откровенно нам этого не говорят. Все-таки мы еще не настолько деградировали, чтобы такое проглотить. Или власть еще не настолько осмелела. Поэтому она молча забирает стелу «на реставрацию». Символично и гадко.
Памятники — свидетельства истории. И если народ заслужил право вершить свою историю самостоятельно, то он имеет право решать и судьбу исторических монументов. Особенно увековечивающих имена тех, кто вынашивал и развивал идеи свободы, равенства и справедливости, тех, кто страдал за них. Стела с именами революционных мыслителей символизировала намерение построения более справедливого и гуманного общества, сама подобная попытка заслуживает хотя бы памятника. Смирившись с «техническим решением» о «возвращении стеле первоначального облика», мы докажем, что, вопреки известной поговорке, не заслуживаем того правительства, которое имеем. Мы заслуживаем гораздо худшего.
