© Kai Fagerstrom
Полгода назад Москва приняла экоопасный закон №12, фактически снявший все ограничения на строительство на территориях Природного комплекса: это почти все городские леса и вообще все участки луговых и водно-болотных ландшафтов (они в городе уязвимей леса), сохранившиеся достаточно хорошо, чтобы их считать саморегулирующимися экосистемами.
О последствиях «благоустройства» и аппетитах застройщиков я уже писал ранее (и не я один), и сбылось: уже с лета угроза нависла над многими городскими лесами – Лосиным островом, Битцевским лесом, Серебряным бором, поймой реки Сходни и районом Куркино, Измайловским лесом, сейчас снова над Воробьёвыми горами, где ООПТ удалось летом отбить – и пр. Раньше худо-бедно их защищал режим особо охраняемой природной территории (ООПТ), а сейчас это отпало. Рано или поздно, но доберутся до всех без исключения «зелёных островов»[1].
К этому, как и к протестам жителей, я перейду позже, а сейчас коснусь специального вопроса – зачем нужна дикая природа в городе?
Поскольку человек существо социальное, а не «природное», он часто не может воспринять «в ощущении» тот экологический ущерб, который воспоследовал из превращения Царицынского леса в парк и т.д. Даже образованные люди путаются. Чем пользуются настаивающие на «благоустройстве»: мол, в лес ходят немногие, бо нет там инфраструктуры для отдыха (и экологи, гады, как самые крикливые, защищают «своё» и не дают «молчаливому большинству» культурно отдохнуть по завершении «благоустроения»), а построим всяческую инфраструктуру и обслужим рекреационным ресурсом куда больше народу.
Увы, данные экологии города говорят, что подобное не получится. Даже если это «облагораживание» не станет просто природоубийством, как бывает обычно в столице, «переделка» территорий Природного комплекса в «парки культуры и отдыха» влечёт за собой нехилый (и никем не оплачиваемый) экологический ущерб, раскладывающийся на всех москвичей, а рекреационный ресурс при этом становится хуже, а не лучше. И большое количество людей, если удастся привлечь, просто добивает его. Вопрос, как формируется этот ущерб, или с чем связана польза от наличия «островков дикой природы» в городе (или от разного рода искусственных насаждений на озеленённых территориях, хотя и меньшая) и есть вопрос, почему «благоустройству» надо сопротивляться.
Главная функция как естественных экосистем, пока ещё сохранившихся на ООПТ, так и «озеленения» на скверах, бульварах, придомовых и придорожных участках и пр. – они за бесплатно поглощают все те загрязнения, которые производят автомобили, домашний быт горожан, промышленность и т.п. «физиология города». Плюс изменяют в благоприятную сторону микроклимат, причём последние исследования показывают, что это влияние сильно недооценивается. То и другое исключительно важно для сохранения нашего здоровья, ослабление этой экологической функции растительности и есть главный неоплаченный ущерб от «благоустройства».
Все перечисленные благотворные эффекты растений (и растительных сообществ, ибо все они пропорциональны площади и связности насаждения плюс для выполнения перечисленных функций также важны мортмасса (опавшая листва, подстилка, почвенный слой или торф на болоте) получили название фитомелиорации. См. её виды и формы в учебнике урбоэкологии п/р Ф.Стольберга (2000). Именно она, а не «отдых» в традиционном виде – погулять, полежать у воды, поесть-попить-попеть, поиграть в волейбол, – критически важна для здоровья горожан, тем более что по опросам 70-80% их считает экологическую ситуацию «неблагоприятной».
Выполнять те же функции самоочищения урбосреды, поддержания приемлемых уровней экологических рисков для нашего здоровья [каковы эти риски в разных городах – см.тут] техническими средствами или вовсе не получается, или получается плохо и дорого.
Город под колпаком, с автономной системой жизнеобеспечения, по всей видимости, нереализуем, также как искусственная почва и искусственная пища.
Поэтому чем больше ставка на природу в процессе очищения «шлаков» городского метаболизма, чем крупнее зелёные «острова», чем полнее они окружают все «клетки» городского организма, выделяющие те самые шлаки (жилые кварталы, дороги, промзоны, улицы, больницы и пр.) – тем лучше.
И при нынешней интенсивности городского метаболизма всякое покушение на «зелёные острова» и особенно на территории Природного комплекса (почему «особенно» – см. ниже) должно рассматриваться как причинение тяжёлого вреда здоровью, со следующей отсюда ответственностью. Особенно в условиях неуправляемого территориального роста столицы, про который коллеги из МАДИ подсчитали – если Москва разрастётся до уровня ЦКАД, то при нынешнем соотношении застройки и зелени уровень кислорода в центре города упадёт от штатных 21% до 15–16%. Про все прочие загрязнители и не говорю.
Особенно верно всё это для предельного случая превращения разнотравного газона в «английский».
В отличие от менее радикальной порчи (или «поломки») исходного сообщества вроде превращения леса в парк, луга в пустырь и пр. здесь растительное сообщество уничтожается вовсе – вместе с его экологической функцией, и с ролью местообитания для бабочек, пчёл и других полезных насекомых. Плюс значительные деньги, топливо и рабсила тратятся для полного уничтожения экологической функции территории, без приобретения чего-то полезного вместо.
Поэтому всякое покушение бизнеса на естественные экосистемы внутри города («острова» лесов, лугов, болот и пр. ландшафтов на территориях Природного комплекса г.Москвы) суть покушение на общий ресурс горожан, который нам надо защищать вместе. То же самое верно для попыток застройки/«благоустройства» более фрагментированных и нарушенных аналогов тех же экосистем и для покушений на искусственные аналоги природной растительности, всякие элементы озеленения на бульварах, скверах, у домов и дорог. Правда, в несколько меньшей степени, о чём ниже.
Это неолиберальный курс в чистом виде – приватизация прибылей, социализация ущерба в виде экологических рисков, ущерба здоровью, развитийных проблем у автомобильно-зависимых городов и т.д. Важно, что этот курс равно упорно пробивают везде – в Москве, Киеве, Харькове, Минске, Штутгарте и т.д., независимо от «честности выборов» и «демократичности» политсистемы страны. И насилие власти, призванное охранить покушающихся, в «цивилизованном» Штутгарте – такая же brutale Buldozer-Politik, что в Химках и Харькове. Благодаря заделу советского времени, работающему на наше здоровье, в Москве и других крупных городах стран СНГ ещё есть что спасать и за что сражаться (о чём подробнее тут). Но ещё немного, и будет поздно.
С точки зрения граждан, что при уничтожении зелёных насаждений или природных территорий города у них отнимают «экологические услуги» растительности, ранее работавшие на поддержание их здоровья и трудоспособности, ничего не давая взаимен и никак не компенсируя причинённый ущерб.
Беда в том, что понимание наносимого ущерба требует специальных знаний, а с экологическим образованием последние 20 лет дело обстоит также, как с образованием вообще. Вроде как где-то есть, и отдельные проявления очень неплохи, но до людей не доходит, в отличие от популяризации науки советских времён. Поэтому борьба начинается с запозданием – люди воспринимают ущерб лишь когда он нанесён (скажем, Царицынский лес уже превращён в парк, отстоять его не удалось, но власти на 4 года отказались от аналогичных работ в Измайловском лесу).
Поэтому против покушения бизнеса на природу города и ближних пригородов должны выступить люди разных взглядов и политических убеждений, те самые 99%, по кому экологический ущерб бьёт сильнее, чем капает прибыль от разрушения природы. Что мы и видим в инициативных группах, появляющихся в Москве и ближнем Подмосковье, и старающихся отстоять лес и Лесное озеро в Опалихе, зону отдыха в Битце, Измайловский лес, Воробьёвы горы и пр. Жаль, что не все ещё из числа этого самого большинства осознали необходимость присоединения к ним и участия в борьбе за своё право на здоровую окружающую среду, которое ускоренным темпом отнимают, чему есть и объективные (см.выше), и субъективные причины.
Поэтому экологическое сопротивление проигрывает бизнесу, и он покушается на всё новые лакомые куски. Вот, например, хотят застроить зону отдыха «Битца». Москвичи пытаются оспорить поганый закон №12 в суде, но суды в эрэфии известно какие – скорей всего они примут сторону застройщика и дружественного ему природоубийцы Собянина, чем жителей. Поэтому куда надёжней направлять усилия инициативных групп на мобилизацию населения и отпор застройщиков на слушаниях, устраивать митинги и пр. акции протеста. Пока при резко выраженном общественном недовольстве они отступают (пример Измайловского леса показателен, или тех же Воробьёвых гор), а вот на письма-петиции самых уважаемых учёных-экологов власти плевать хотели, с просьбой они или с протестом. Вообще, стоит брать пример с защитников Измайловского леса (это Общественный Совет Измайлово), как сопротивляться покушениям бизнеса на наш общий ресурс: они трижды отбивали атаки. Напоминаю, что на слушаниях жители могут просто отвергнуть предложенный им вариант застройки под видом “благоустройства” если видят его губительность, не входя в объяснения.
Теперь рассмотрим второй вопрос – зачем нужна дикая природа в городе, почему недостаточно озеленения, зачем привлекать в него «дикие» виды птиц, млекопитающих, бабочек и прочего зверья, зачем сохранять их местообитания от «благоустройства»?
Растения-то понятно какую пользу приносят, а эти зачем? Вопрос можно переформулировать так: «почему естественные экосистемы на территориях Природного комплекса Москвы в плане экологических функций много лучше их нарушенных (или фрагментированных) вариантов, а тем более искусственных форм в виде озеленения?»
Если мы возьмём совершенно искусственное насаждение, скажем, рядок деревьев или группу кустарников, то в супер-агрессивной городской среде они очень быстро изнашиваются. Как известно озеленителям, дерево в городе живёт в 2-3-4 раза меньше, в зависимости от вида, а реально участвует в фитомелиорации ещё меньше, см. книгу Стольберга. А вот если сажать не однородное насаждение сплошь, а имитировать естественную мозаичность лесного сообщества, чередуя биогруппы деревьев и кустарников с луговыми полянами, то устойчивость и «очистная способность» насаждений растут. И тем больше растут, чем больше структура (а также почва, рельеф и пр.) насаждения приближены к нормальному лесу.
Ещё больше они растут, если туда привлекать полезные виды животных, заполняя «вакансии» в «зоологической» части сообщества: насекомых-опылителей, земноводных и птиц, вместе с другими этномофагами контролирующих разнообразных вредителей, страшных ослабленной городской зелени. Ещё в 40-50-х гг. классик экологии города К.Н.Благосклонов показал пользу привлечения «диких» видов птиц в сады и парки.
Всё это верно и для других групп биоты: чем больше «диких» видов из разных таксонов будут привлечены в город и смогут устойчиво обитать в нём, прежде всего на «зелёных островах», чем сильнее их биоразнообразие через урбанизацию «диких видов» подтягивается к нормальному уровню таких же экосистем вне города, тем устойчивей будут сообщества и больше принесут пользы для горожан в плане экологических функций насаждений, исходно искусственных, но приближаемых к природной норме. Достигается это, помимо специального формирования структуры сообщества, разными методами биотехнии: создание искусственных убежищ для насекомых, мелких млекопитающих и земноводных, развеска кормушек и искусственных гнездовый для птиц, оптимального распланирования дорожно-тропиночной сети и пр. То же касается подстилки и опавшей листвы, которую без особой нужды убирать не следует.
Все эти усилия по «приближению» элементов озеленения и/или техногенных водоемов к природным сообществам (экообустройство) стоят копейки (только требуют соответствующих знаний у привлечённых специалистов), но дают долгосрочный и сильный эффект. В любом случае, это сильно дешевле обычных мер ухода за «благоустроенными» насаждениями (что хорошо видно при сравнении естественного луга или разнотравного газона отличается от «английского» газона, стриженного), а вреда не наносит совсем, только польза.
Ещё лучше, если на нужной нам территории относительно ненарушенные природные сообщества уже есть (лесные, луговые, водно-болотные и пр.), с несильно обеднённым биоразнообразием и сохранившейся способностью к саморегуляции. Такие, собственно, только на ООПТ и остались – см.карту.
Их достаточно просто сохранить, защитив от благоустройства, они будут работать на нас за бесплатно, даже минимальных затрат на экообустройство не требуется. Надо лишь регулировать поток отдыхающих так (через функциональное зонирование и формирование дорожно-тропиночной сети), чтобы нагрузка не превысила уровень, за которым идёт разрушение общих рекреационных ресурсов.
При этом экологам давно известно, что умеренная нагрузка и умеренная инсуляризация массива тропинками в городских лесах для населяющих их видов даже полезна – увеличивает количество зелёной массы и семенных кормов, достающихся мелким млекопитающим и другим фитофагам, увеличивает биомассу беспозвоночных, необходимую певчим птицам и пр. См. данные И.А.Жигарева по мелким млекопитающим (Мелкие млекопитающие рекреационных и естественных лесов Подмосковья (популяционный аспект). М.: Прометей, 2004. 232 с.) и наши с grigory_eremkin по птицам.
Но, как всегда, важно не перейти предел, за которым начинается разрушение ландшафта с сокращением биоразнообразия. Пробиваемое «благоустройство» гарантирует именно этот исход, ибо растительные сообщества нарушаются с краёв и фрагментируются изнутри, что вместе с сокращением площади снижает устойчивость и делает более уязвимым к следующим нарушениям, что «строительным», что собственно рекреационным. Привлечение спортивно-развлекательными сооружениями дополнительной массы людей, ценящих именно эти сооружения, а не «природу», разрушает ландшафт, чем наносится ущерб всем. Круг замыкается.
Собственно, режим и системы зонирования существующих ООПТ пока худо-бедно обеспечивают ситуацию, чтобы этот предел не был перейдён или перейдён локально, с возможностью восстановления нарушений. Натиск застройщиков и «благоустроителей» переводит ситуацию от стабильной к резкому ухудшению, чему надо сопротивляться изо всех сил.
Владимир Фридман
