Сегодня в Замоскворецком суде Алексею Гаскарову был вынесен приговор в рамках второй волны «болотного дела». Левый активист получил 3,5 года лишения свободы. Мы публикуем статью политзаключенного, посвященную событиям на Украине, и дальнейшие перспективы политической жизни этой страны.
Наблюдая за последними событиями на Украине, я не могу не вспомнить футбольные выезды во Львов, в которых я принимал участие. Сжигание знамени Победы 9 мая, регулярные появления флага Третьего Рейха и дивизии “СС-Галичина” на фанатских секторах футбольного клуба “Карпаты” — все это конечно был вызов.
Однажды мы специально гуляли по улице Джохара Дудаева, ожидая пересечения с оппонентами именно там. Но ребята с Западной Украины оказались далеки от нашего постмодернизма.
И вот у меня за спиной здание Львовского университета, впереди парк, на другой стороне десятки вскинутых правых рук с вполне недвусмысленным жестом. Мы для них, как сборная Советского Союза — приехали из Киева, Москвы, Минска и других городов некогда одной общей страны. Границы не играли никакой роли: даже сейчас события на Украине я воспринимаю как нечто очень близкое.
Схождение первых рядов похоже на массовый заплыв брассом, только без воды. Остальные играют в игру кто кого перетолкает. “Один за всех и все за одного”, — заиграно, конечно, но ведь именно в этом городе снимали “Трех мушкетеров”. Бой длится минут 10 и заканчивается выстрелами в воздух. Победителей нет, но в отделение едем именно мы.
Сотрудники условного СБУ собирают российские и белорусские паспорта в предвкушении международного скандала, но граждан Украины оказывается все-таки больше. Недавние оппоненты приходят в отделение и просят нас отпустить. Несмотря на весь антагонизм, ни с той, ни с другой стороны нет ни одного серьезно пострадавшего. Насилие носило по большей части символический характер, так как было понимание, что мы имеем дело не с идеологией, а скорее с субкультурой. задача заключалась в обозначении некоего мессиджа, что за свои поступки придется отвечать всем, кем бы они не были и где бы не находились, и тем самым привлечь внимание внешней аудитории к проблеме.
В Москве подобное пересечение закончилось бы несколькими трупами, но у нас тогда было принято не замечать подобных проблем. Фашизм, он же всегда был где-то на Западе, но точно не в стране победителей.
После стандартной бюрократии в отделении милиции идем гулять по городу. Встретили местных активистов движения “Без границ” (No borders). Никаких проблем с русским языком у нас нет. В центре города натыкаемся на какой-то митинг. Похоже, что празднуют юбилей Шухевича — одного из командиров УПА. В то время президентом был Ющенко, который, как известно, любил нажать на национальную педаль и подобные мероприятия поощрял. Народу было больше 1000 человек, вот они уже отказывались говорить по-русски. Возможно, это и есть так называемый западноукраинский фашизм, но уж очень сильно их тусовки похожи на собрания сталинистов у музея Ленина в Москве.
Я не исключаю, что пока сижу в тюрьме, ситуация могла сильно измениться. Очевидно, что внешняя политика России явно способствует росту праворадикальных настроений на Украине. Но все-таки потенциальные президенты типа Яроша имели рейтинг в 1%, Тягнибок – в 3%. Среди погибших на Майдане во время столкновений не было ни одного члена “Правого сектора”. О каком тогда национализме на Украине идет речь?
Не стоит и преувеличивать влияние таких организаций как “Тризуб” и УНА-УНСО, которые на рубеже 90-х — 2000-х фактически перестали активно действовать. Возрождение старых символов УПА было связано уже с другими людьми, ориентированными на европейский правый автономизм и интегрированными в срез футбольных фанатов — понятно же, почему “Правый сектор” называется именно так. Они не стремились к созданию традиционных политических структур с четкой иерархией и целями. Такие организации, как партия “Свобода”, никогда не пользовались популярностью в этой среде. Можно сказать, что их задачи сводились к распространению определенных ценностных установок на максимально широкий круг активной молодежи без стремления к захвату власти, но с очевидным желанием на эту власть влиять.
Майдан ведь сначала не имел никакой четкой идеологической окраски и начинался как низовое гражданское движение. Можно спорить о евроинтеграции, о правых или левых ценностях, но вопрос узурпации власти, коррупции и банального воровства, то есть всех сопутствующих атрибутах власти Януковича, не является предметом для дебатов. Бесспорно, свержение Януковича было нелегальным, но точно легитимным в глазах большинства населения. Именно из-за этого на Майдан выходили столь разные силы, в том числе часть левых и антифашистов. Люди, которые стояли с нами плечом к плечу во Львове, стали частью самообороны Майдана. Для меня этот факт значит больше с точки зрения понимания украинских событий, чем тексты либеральных журналистов, которые, к сожалению, в тюрьме являются единственным источником информации.
Можно провести аналогии и с митингами “за честные выборы”, которые так же у нас в России из-за присутствия на них националистов легко с подачи кремлевских пропагандистов превращались в филиалы “Русского марша”.
Несмотря на многие мерзкие инциденты — снос памятников, погромы офисов политических оппонентов, отмена закона о языке — все-таки было важно всем здравым силам оставаться частью движения, потому что в противном случае было бы невозможно что-то исправить. В какой-то момент показалось, что Майдан может способствовать появлению совершенно новой модели народовластия с гораздо большим участием рядовых граждан в управлении, чем в странах развитой представительной демократии либерального типа.
Публичное представление кандидатов в правительство на Майдане хотя и имело символический характер, было первым шагом к установлению гражданского контроля над властью. Колоссальный уровень самоорганизации, недоверие к зависимым от олигархов партийным функционерам говорит о том, что население Украины сделало правильный вывод из итогов так называемой оранжевой революции 2004 года. Вовлеченность людей в принятие решений, отрицание закулисных договоренностей делало из них реальный противовес иллюзорному разделению властей и потенциально могло вывести страну на кардинально иной уровень демократического развития.
Но совершенно неадекватная реакция на протесты в Киеве сначала со стороны бывшей украинской власти, а затем и России поставили Майдан перед стандартной дилеммой: “Свобода — безопасность”, что в конечном итоге и привело к доминированию ультраправых и постепенному отказу от демократических ценностей. Очевидно, что если бы Россия не нарушила суверенитет Украины — действие, которое многим отключило совесть и хоть какое-то рациональное мышление, мы могли бы видеть совершенно иной результат. Понятно, что бессмысленно апеллировать к несуществующей реальности, но чем бы ни закончилась эта история, я прекрасно понимаю тех, кто, несмотря на многочисленные противоречия, посчитал нужным не оставаться в стороне. Всегда найдется множество готовых насаждать рознь, искать врагов и виноватых, развешивать ярлыки. Но нельзя забывать, что большинство людей, в какой бы стране они ни находились, стремятся к миру, свободе и солидарности — ценностям, которые необходимо отстаивать здесь и сейчас. А в общественных процессах, как и в термодинамике, нельзя игнорировать закон энтропии, согласно которому система никогда не вернется в первоначальное состояние, если не приложить к этому усилий.
Так получилось, что с тех пор как я написал этот текст, прошло уже несколько месяцев, за столь короткий период мы стали свидетелями трагедии в Одессе и бомбежек населенных пунктов Донбасса.
Виртуальные, навязанные пропагандистами с обеих сторон ценности и смыслы стали причинами реальной войны. Невозможно, находясь в здравом уме, считать состоятельными доводы о том, что русскоязычному населению Украины что-то угрожало, а мужики, взявшие в руки оружие в Славянске, Краматорске и других городах, являются террористами. Реальные люди, жившие все время в мире, заменены образами «фашистов» и «колорадов». Разобщенность большинства, которое очевидно не хочет никакой войны, вывело на первый план откровенных маргиналов, не связанных никакими социальными обязательствами, и их примитивные схемы пропаганды.
Сложившаяся ситуация является серьезным вызовом для всех сторонников демократических перемен, но сейчас высшим приоритетом должна стать необходимость остановить войну.
Алексей Гаскаров
В момент написания этих строк Алексей уже больше года находился в СИЗО, последние строки датированы 15 июня 2014 года.
