Это пулевое отверстие в стекле жилого дома, который расположен почти напротив здания, где располагается редакция «Шарли Эбдо». © drugoi.livejournal.com
Я уважаю ваше право проявлять солидарность с жертвами этого ужасного преступления, но если и вы уважаете мое право не делать этого, так как я считаю, что издание «Шарли Эбдо» было нетерпимым и провоцировало рознь.
Нет, в принципе, ничего нового в том, что люди прекращают критически относиться к тем, кто стал жертвой террористической атаки — немыслимую жестокость по самой ее природе легче осудить, чем понять.
И неприятие разумных аргументов неизбежно сопровождается нападениями на тех, кто ищет эти самые разумные аргументы. После 11 сентября даже само предположение о том, что атаки на башни-близнецы связаны с американской внешней политикой, считались изменой. Сегодня «Шарли Эбдо» вдруг стал безупречным. И сейчас — как и 11 сентября — это не может не настораживать.
Ведь по сути это лишь констатация факта — одной из причин выбора маньяками-убийцами членов редакции именно этого издания было их пристрастие к травле мусульман. И это не оправдание убийства, не защита убийц, а констатация тенденции, подтверждаемой историей. И так же, как в 2001-м, вам в лучшем случае советовали бы не говорить об этом, а в худшем заклеймили бы «обвинителями жертв» и «коварными адвокатами убийц» (или того хуже).
Большую часть своей карьеры я посвятил защите прав человека перед лицом чрезмерно репрессивных ответных мер на террористические акты.
Я помню как сейчас атмосферу, господствовавшую после 11 сентября. Те из нас, кто не завернулся в знак солидарности в бушевский звездно-полосатый флаг, могли по крайней мере найти утешение в том, что постепенно убежденность в контрпродуктивности «войны с террором» возобладала и многие стали понимать, что с терроризмом лучше бороться при помощи справедливости, а не риторики «с нами или против нас», господствовавшей после теракта.
Сегодня мейнстримная риторика, по сути, аналогична и развивается по тому же сценарию. Сам теракт подается не просто в виде тщательно спланированного убийства, похожего на многие другие спланированные убийства. Нам говорят, что оно качественно отличается от обычных убийств — это, дескать, атака на «западные ценности», «европейскую свободу» и «всех честных людей на земле». Сейчас — как и после 11 сентября — вы либо с «Шарли Эбдо», либо с террористами. Солидарность теперь означает не что иное, как «быть Шарли». Отказываться публиковать и распространять оскорбительные карикатуры — это, дескать, трусость и самоцензура, а не личный или профессиональный выбор человека. А если вас кое-что в них и смущает, то это просто потому, что вы не понимаете либо как защищать свободу слова, либо о чем именно была карикатура в «Шарли Эбдо», либо сатиру как таковую, либо французское светское общество, либо основы европейской цивилизации. Стало быть, вам следует или попридержать язык, или уехать и жить где-то в другом месте.
Защита свободы слова действительно означает защиту и того, с чем вы лично не согласны — и здесь не надо искажать смысл слов Вольтера.
Но утверждать свободу прессы и одновременно требовать, чтобы вся пресса публиковала карикатуры «Шарли Эбдо», это чистой воды лицемерие.
Я уважаю ваше право проявлять солидарность с жертвами ужасного преступления и репостить их карикатуры, но только если и вы уважаете мое право не делать этого, так как я считаю, что они были нетерпимыми и провоцировали рознь.
Честно говоря, я бы уважал ваш внезапный интерес к свободе слова даже больше, если бы вы, например, поддерживали тех из нас, кто защищал Самину Малик — «лирического террориста», хип-хоп исполнительницу и кассиршу супермаркета, которую упрятали за решетку за написание песенок про джихад. Или если бы вы решительно выступили в защиту двоих арестованных в Ноттингеме — их арестовали за то, что они загружали на компьютеры «террористические материалы», хотя они всего лишь занимались исследованиями воинственного ислама в рамках университетского курса.
И раз уж вы так страстно защищаете свободу слова, то, думаю, вы поддержите меня в осуждении конвенции Совета Европы и рамочного решения ЕС, которые объявляют вне закона «публичную провокацию терроризма», то есть, как вы понимаете, не само по себе разжигание терроризма, а даже ваши слова, которые «порождают опасность» совершения террористических атак. Это и есть европейские законы, составленные исключительно с целью ограничения свободы слова для мусульман.
И это, само собой, миф, будто бы свобода слова большинства населения находится под угрозой, когда мы видим, что #KillAllMuslims становится трендом в «Твиттере», а ультраправые марши в Европе становятся все многочисленнее и многочисленнее.
И нелицеприятная правда заключается в том, что многим из представителей меньшинства ничто не говорит больше о белом расизме, чем подспудная исламофобия, подаваемая в виде защиты европейских ценностей. Мы занимаемся самообманом, когда думаем, что если одновременно говорить мусульманам: «Ваша чувствительность к подобным оскорблениям глупа и не имеет для нас значения», а затем требовать от них внести свою лепту в процесс контррадикализации, то это сделает наше общество более безопасным.
А теперь о том, что «Шарли Эбдо», якобы, отнюдь не расистское и нетерпимое издание, потому что оскорбляло не только мусульман, но и других. Честно говоря, я никогда не читал это издание, но я даже доволен тем, что мои ограниченные познания французской культуры и языка не позволяют мне понять, почему вдруг столько людей посчитали это издание вершиной подрывной литературы — и неважно, сколько людей скажут мне, что я как подписчик британского сатирического журнала «Private Eye» должен это понимать. У каждого, конечно, свои представления о том, что есть вершины сатиры.
И никто не убедит меня в том, что возвеличивание «Шарли Эбдо» до небес (как, например, тот же New Yorker, приветствующий это издание в качестве «пионеров свободы слова» и сравнивающий его с Ганди и с Мартином Лютером Кингом) не сыграет на руку расистам и фашистам, чья приверженность принципам свободы слова не выходит за рамки стремления использовать эти принципы в целях нарушения прав человека. Как и после 11 сентября, мы сами идем в ловушку, поставленную для нас террористами. Трагедия, фарс, повторение.
И снова повторю для полной ясности: я понимаю, почему вы хотите быть «Шарли» и уважаю ваше желание — особенно, если вы француз и журналист. Однако я категорически против навязывания монокультуры — это говорит мне лишь о том, что насмешки над исламом и противостояние терроризму — две стороны одной медали. Когда вся эта шумиха пройдет, я надеюсь, что вы тоже это поймете.
Бен Хэйес
Перевод: Дмитрий Колесник
