© kremlin.ru
Выборы в Государственную Думу 2016 года нам обещали провести как самые открытые и конкурентные за все последние годы, подчеркивая, что теперь всё будет совсем не так, как в 2011 году. Выборы состоялись, но результат оказался не столько неожиданным, сколько странным. На фоне растущего недовольства партия власти удивительным образом резко укрепила свои позиции. Официальные политические комментаторы радостно констатируют рост доверия народа к власти, одновременно признавая низкую явку избирателей. Но и по этому поводу особенно горевать не надо, ведь как заявил в ночь после выборов экономист Иосиф Дискин, у нас люди так любят власть и президента, так им доверяют, что не считают даже нужным ходить на выборы.
Тем не менее, если более внимательно приглядеться к результатам выборов, обнаруживается, что их странным результатам можно найти очень простое и, увы, не слишком приятное объяснение.
Вопрос первый: низкая явка или высокая?
Согласно официальной статистике явка на думские выборы 2016 года была рекордно низкой. Основание для этого дает сравнение официальных итогов нынешнего голосования и данных за 2011 год. В нынешнем году явка составила 47,76%, тогда как в 2011 голосовали 60,1% избирателей. Казалось бы падение гражданской активности очевидно, да вот беда: данные по прошлым выборам существенно завышены. Об этом не только писали и говорили критики власти, но признавались и сами чиновники, объясняя в том числе свои арифметические ошибки (знаменитые чуровские 146%).
Именно завышение числа проголосовавших граждан на протяжении всех 2000-х годов было основным видом фальсификации.
Вытягивали не столько «Единую Россию», у которой и в самом деле всё обстояло очень неплохо, сколько явку. Ведь из-за низкой активности избирателей могли возникнуть сомнения в легитимности выборов, соответственно и в результатах ЕР, политический смысл которых обесценивался своего рода стихийным бойкотом голосования со стороны общества.
После 2011 года ситуация изменилась. Власти стали больше волноваться из-за распределения мандатов, тогда как масштабная фальсификация результатов явки, которая, собственно, и спрвоцировала скандал, вызвавший «болотные» протесты, ушла в прошлое, либо стала более осторожной. Результатом оказалось то, что на фоне, казалось бы, выросшей гражданской активности официальные данные о явке резко понизились.
Власти явно боялись, что избыточная активность избирателей понизит результаты партии власти. Агитация за поход на выборы была во многих случаях сведена к символическому минмуму. И даже глава Чечни Рамзан Кадыров, неизменно организующий (если верить официальным отчетам) стопроцентную явку населения на выборы, заговорил совершенно по-другому: «Отвечая на вопросы журналистов, будет ли явка близка к 100%, Кадыров напомнил, что определенное количество избирателей сейчас совершает хадж и находится в Мекке и Медине, поэтому говорить о таком проценте невозможно».
Для оценки реальной явки нужно сравнить нынешнее голосование и выборы мэра Москвы в 2013 году. Активность политиков и избирателей тогда была очень высокая, выборы были реально конкурентными, ведь даже Алексею Навальному позволили баллотироваться. Столица ещё не совсем остыла от протестов 2011-12 годов, а потому оппозиционеры и власть настроены были максимально мобилизовать своих сторонников. Результат: явка составила 26,46%. А сейчас нам сообщили, что в столице проголосовало 35% избирателей. Иными словами, на треть больше.
Сравнивая эти результаты с информацией из провинции, можно сделать вывод, что столица опережала регионы по политической активности.
Реальное участие избирателей в выборах 2011 года по стране вряд ли было выше, чем московские результаты 2013 года. Но даже если мы предположим, что реальная явка достигала 30%, то и в этом случае результат окажется прямо противоположным официальной оценке. Поскольку на сей раз считали точнее и добросовестнее, то получается, что явка и в столице и в регионах была не рекордно низкой, а наоборот, высокой.
В известном докладе С. Сулакшина, завышение явки на выборах 2011 года оценивается более скромно. Не в разы, а «всего» на 10-11%. Выходит, она достигала примерно 50%. Но и в данном случае получается, что результаты в 2011 году были примерно такие же, как и в 2016 году. Как минимум, резкого падения явки не было.
Некоторые аналитики, правда, предполагают, что и в нынешнем году явка была завышена, составив не более 36,5%. Автор этого расчета отметает участки с «аномальным голосованием», где в последний час-полтора явка вдруг подскочила до 90% избирателей. Здесь, скорее всего, имели место наглые приписки. Но следует заметить, что подобные аномалии имели место и ранее. Забегая вперед, заметим, что если данный расчет верен, то получается — по меньшей мере четверть избирателей на самом деле не голосовала. Следовательно, примерно треть «голосов» представляют собой вброс либо приписки. Это переводит нас ко следующей проблеме: была ли в ходе выборов осуществлена содержательная фальсификация.
Вопрос второй: как распределились голоса?
Опросы общественного мнения, проведенные перед выборами, показывали резкое падение рейтинга «Единой России». Официальные итоги выборов получаются совершенно противоположными. Ошибка социологии? Возможно. Но уж больно масштабная. А главное, совершенная почему-то именно официальными социологическими службами, которые всегда склонны были завышать рейтинг ЕР.
Не будем рассматривать данные Левада-центра, опустившего рейтинг ЕР до 31% и тут же получившего клеймо «иностранного агента». Возьмем данные официозного ВЦИОМа, опубликованные непосредственно перед голосованием. Согласно его подсчетам за ЕР собиралось голосовать 39,3% опрошенных. Для сравнения другая ведущая социологическая служба ФОМ давала ЕР 41% голосов. Тут всё корректно. Данные в пределах статистической погрешности. Далее оба опроса вполне однозначно распределяют голоса — на втором месте ЛДПР (10-11%), а на третьем КПРФ (8,7-9%). Чуть хуже обстоит дело со «Справедливой Россией». Тут тоже расхождение на уровне погрешности, но значимое: у ФОМ — 4%, а у ВЦИОМ — 5,3% (соответственно, в первом случае проходит, во втором — не проходит).
Остальные партии глубоко внизу, с большим отрывом и практически без шансов.
Правда, все социологические службы зафиксировали две очень большие группы респондентов, примерно равные по численности: те, кто не определились и те, кто не собирались голосовать.
Неопределившиеся обычно картины существенно не меняют: их голоса «размазываются» по политической палитре примерно пропорционально голосам опредлившихся. Бывают, правда, исключения, но о них позже.
Что касается нежелающих голосовать, то их присутствие в опросе несколько корректирует картину. Если пересчитать итог, убрав эту группу, то проценты всех партий должны добавиться. Поскольку данные ВЦИОМ и ФОМ по этой позиции более или менее совпадают, то можно дать усредненную оценку. ЕР, если верить опросам, должна была получить примерно 46-47% голосов (приблизительно столько, сколько она имела после оглашения первых результатов выборов вечером 18 сентября). «Справедливая Россия» могла рассчитывать примерно на 6% (она и получила 6,2%), а вот с ЛДПР и КПРФ что-то не сходится. Опросы прогнозируют ЛДПР второе место, а КПРФ — третье. Причем разрыв должен был бы увличиться. После голосования нам сообщили, что партии поменялись местами, набрав примерно одинаковое количество голосов.
По сравнению с прогнозами социологов официальный результат ЕР резко вырос, достигнув к утру 19 сентября 54,17%. Откуда взялись эти голоса?
Вопрос третий: ошиблись ли социологи?
Социология может ошибаться. Но эти ошибки, как правило, имеют определенные причины, которые можно свести к двум группам. Один тип ошибок вызван тем, что в последний момент перед выборами произошли какие-то события, резко изменившие настроения в обществе. В этом случае голоса неопределившихся не «размазываются» по шкале, а резко концентрируются, усиливая позиции одной партии или кандидата.
В данном случае никаких событий за последнее время перед выборами не происходило, если только не считать ряд коррупционных скандалов, а также появление в сети видеорепортажа о роскошной даче, где отдыхает лидер списка ЕР Дмитрий Медведев. Вряд ли эти новости могли переломить общие тенденции в пользу партии власти.
Другой возможный вариант: выборки, на основании которых проводились опросы, устарели. Такое происходит, если в обществе происходят серьезные сдвиги, меняющие социальную структуру, доходы, поведение людей. Такие сдвиги в период между 2012 и 2016 годами в самом деле у нас произошли. Экономический кризис привел к росту числа безработных и бедных, к резкому ухудшению положения среднего класса. Могли ли эти сдвиги изменить ситуацию в пользу «Единой России»?
Гораздо логичнее предположить, что голоса ЕР просто приписали. Можно обоснованно полагать, что партии власти добавили примерно 5-7% голосов.
Однако невозможно приписать голоса одной партии, не обобрав другие. Почему же никто не протестует?
Вопрос четвертый: почему все довольны?
Буквально накануне дня голосования КПРФ подала заявки на протестные митинги, на которых она грозилась разоблачить фальсификацию. О возможных подтасовках говорили в избирательных штабах многих кандидатов. Выборы прошли, и последовало полное молчание. Неужели всё так хорошо?
Анализ опросов дает повод предположить, что основным поставщиком голосов для ЕР оказалась партия Владимира Жириновского. Именно за её счет происходило перераспределение. Этим объясняется и неожиданный провал ЛДПР со второго места на третье, несмотря на то, что все опросы, независимо от расхождения между ними, демонстрировали иную тенденцию.
Тем не менее Жириновский в ночь выборов сразу же, не дожидаясь окончательных результатов, заявил о признании итогов голосования. Телеканал «Россия-24» почти весь вечер показывала штаб-квартиру ЛДПР, где лидер партии произносил длинную и, против обыкновения, унылую речь. Мы не можем знать, что происходило за кулисами, но напрашивается вывод, что руководителю или руководителям ЛДПР пилюлю изрядно подсластили.
Потеря мест в Думе была, скорее всего, чем-то компенсирована. Поскольку лидер партии уже далеко не молод и производит впечатление человека изрядно уставшего, его не может не занимать вопрос о том, с чем и как он выйдет на пенсию. И надо надеяться, этот вопрос сейчас благополучно решен.
В свою очередь, партия Геннадия Зюганова, обладающая наиболее развитой сетью наблюдателей по всей стране, не могла не быть удовлетворена тем, что сохранила второе место. Чтобы никому было не обидно, это второе место обеспечивается ничтожным отрывом по процентам полученных голосов. Иными словами, партии получат примерно равное количество мандатов. Не исключено, что при окончательном ночном пересчете КПРФ даже немного прибавили голосов по сравнению с реальным итогом. В подобной ситуации Зюганову и его окружению протестовать нет никакого резона. Что касается «Справедливой России», то они должны быть предельно счастливы, что остались в Думае.
Власть получила абсолютное и даже конституционное большинство, которого не было с 2011 года. Остальные партии получили депутатские места и, скорее всего, некоторые иные блага, о которых они не будут нам сообщать публично.
Все довольны.
И тут напрашивается новый вопрос: зачем Кремлю это надо?
Вопрос главный: зачем?
Партия власти вполне хорошо справлялась со своими обязанностями в Думе даже и не имея абсолютного большинства, которого она лишилась на прошлых выборах. Обещая нам новые выборы — беспрецедентно конкурентные, честные и открытые, представители правящих кругов резонно исходили из того, что оппозиционные партии совершенно лояльны и безопасны. А появление нескольких реальных оппозиционеров лишь придало бы парламенту легитимности в глазах общества и в глазах международного сообщества, ничуть не угрожая политической монополии лоялистов.
Больше того, заместитель главы администрации Вячеслав Володин настойчиво убеждал публику, что Дума станет (в том числе за счет появления депутатов-одномандатников) более плюралистичной и туда сместится центр политической жизни. Увы, всё сложилось прямо противопложным образом: Дума сделалась совершенно монолитной, а сам Володин, похоже, лишится своего поста в администрации и будет сослан… в эту самую Думу.
Как тут не вспомнить историю египетского президента Хосни Мубарака, который столкнувшись с экономическим кризисом, на всякий случай «зачистил» и без того лояльный парламент, проведя выборы удивительно похожие на наши нынешние. Это автоматически закрыло все перспективы для дискуссии о постепенных и контролируемых реформах, создав предпосылки для развития страны по катастрофическому сценарию.
Впрочем, реформы в России всё же готовятся. Только не совсем те, о которых мечтает население.
Исход выборов, таким образом отражает не столько результат волеизъявления граждан, сколько результат закулисной борьбы в кремлевских кругах. При этом наращивание численности депутатов ЕР, избранных именно по списку, не случайно. Поскольку в составе Думы теперь появляются одномандатники, встает вопрос о контроле над фракцией. Одномандатников лишить депутатских полномочий очень трудно. А вот депутатов списочников можно в любой момент заместить, если есть соответствующее решение партии и фракции. В самой же фракции именно списочники должны составлять большинство: так будет обеспечен контроль.
Для чего? Что такого собирается сделать власть, почему для неё так важен становится контроль над собственными депутатами?
Скорее всего следует ожидать принятия нового пакета антисоциальных законов, явно и наглядно противоречащих предвыборной риторике «Единой России» и Кремля. В таком случае отдельные депутаты могут «взбрыкнуть». Но если всё сведется к одному или двум людям, которые готовы будут воздержаться при голосовании или просто «заболеют» в решающий момент, это ситуации не изменит. Главное, чтобы не произошло раскола во фракции и в партии.
Впрочем, не исключено, что есть ещё более веские причины, заставляющие правящие круги формировать монолитный парламент. Подсказку можно найти в документах Министерства финансов, неожиданно зарезервировавшего средства на проведение президентских выборов… в 2017 году.
Между прочим, «Рабкор» писал об этом уже ранее, в связи с переносом выборов думских, предсказывая, что таким образом готовятся досрочные президентские выборы.
Зачем переносить выборы на год вперед?
На экономическом уровне уплотнение избирательного графика связано с исчерпанием финансовых ресурсов. Средства стабилизационного фонда, как нас уже предупредили, в наступающем году будут исчерпаны, а вместе с тем исчерпаются и возможности власти как-то гасить нарастающие конфликты – как социальные, так и внутри элит. Однако досрочные выборы имеют и другое, политическое значение. По конституции президент, подавший в отставку, не может баллотироваться вновь. Иными словами, Путин в этом случае должен будет уйти на пенсию или на какую-то иную, менее ответственную, должность. Резонно предположить, что соответствующее положение Основного Закона можно напоследок подкорректировать – для этого и нужно конституционное большинство.
Но что, если корректировка конституции не планируется или рассматривается лишь как страховочный вариант?
