Карикатура © samaraanticorr.ru
Наверное, всякого, кто возьмётся широко анализировать современную российскую коррупцию, должна охватить оторопь. Масштабы хищений запредельно колоссальны, круг территорий, ведомств, профессиональных групп и частных лиц, вовлечённых в коррупцию, необъятен. При этом выявленные и обнародованные через СМИ факты хищений и растрат, скорее всего, лишь «верхушка айсберга», большая часть которого сокрыта даже от правоохранительных органов.
Российская власть на высшем уровне, похоже, сама пришла в замешательство, ужаснувшись масштабам коррупции, как будто вдруг явственно осознала, что это ползучее явление может угрожать и её существованию. Однако защитные действия власти носят характер панический, нервозно неуклюжий. «Кипрская» инициатива, декларация о борьбе с клановостью, возня с депутатскими мандатами… Всё это напоминает болезненные конвульсии, причём показные, когда организм реагирует на внешний раздражитель судорогой с одной лишь целью — продемонстрировать, что он ещё кое-как жив.
Демонстрировать свою обеспокоенность стремительно растущей коррупцией власть начала не вчера. Ещё 31 июля 2008 г. Д. Медведев, будучи тогда президентом, подписал так называемый Национальный план противодействия коррупции. В 2009 г. указом президента чиновников обязали декларировать доходы и имущество не только собственные, но и супругов и несовершеннолетних детей. В 2010 г. создано Управление экономической безопасности и противодействия коррупции МВД. Теперь глава Следственного комитета России заявляет, что для эффективного раскрытия экономических преступлений нужно создать ещё и финансовую полицию. При этом не понятно, чем будет заниматься новое ведомство, ведь есть уже орган, контролирующий отмывание денег, Росфинмониторинг, есть Счётная палата, которая следит за бюджетными тратами. Складывается впечатление, что власть в России плохо понимает природу охватившего общество социального недуга, его причины и «питательную почву», оттого и мечется, словно в горячке. Впрочем, может быть и по-другому. Понимая истинные причины чудовищной коррупции, власть не объявляет о них во всеуслышание, опасаясь дурных для себя последствий, и потому в целях самосохранения предпочитает реальной деятельности горячечную имитацию.
Хаос, воцарившийся в России и ставший нормой, служит естественной средой коррупции. Этот хаос сделался уже настолько привычным, что частные проявления его, кажется, теперь никого не удивляют — настолько бедлам стал обыденным!
В последнем номере газеты «Аргументы и факты» (№12 от 20 марта 2013 г.) новый директор Департамента имущественных отношений Министерства обороны Дмитрий Куракин на вопрос, какой собственностью владеет Минобороны, ответил прямо, почти с детской откровенностью: «Не поверите: не знаю. И никто не знает. Если кто-то вам скажет, что он в курсе, сколько у военного ведомства России земельных участков такой-то площади, столько зданий и помещений, — не верьте, он врёт! В структуре Минобороны десятки организаций, которые держат военное имущество на своём балансе. При этом никто не ведёт натуральный, так называемый реестровый учёт военного имущества и тем более не собирает эти данные и не обобщает… Более или менее ясно по площади лесов «военного назначения». Так вот, лесов у нас 4,75 млн га! А по остальным землям я даже вам площади не назову: с советских времён её никто не считал, межевание не проводил, на кадастровый учёт не ставил, права не регистрировал».
При этих словах становится как-то не по себе. Здесь бы впору воскликнуть по-путински: «Вы что, с ума сошли!» Но нет, на нас смотрит с газетного листа нормальный, улыбчивый человек, даже весьма приятной наружности. Он назначен управлять имуществом российской армии, а это миллионы квадратных километров земель, сотни тысяч объектов недвижимости, сотни тысяч единиц техники… Но сколько всего этого добра точно — никто не знает! Оно, оказывается, не учитывалось вот уже двадцать лет.
Здесь возникает другая мысль, ещё более тревожная. Если хаос царит в таком казалось бы строгом ведомстве, как Минобороны, то что творится в прочих государственных отраслях? Можно только предполагать, что делается в закромах здравоохранения, образования, сельского хозяйства, дорожного строительства… О ЖКХ вообще страшно думать – тёмный лес!
Хаос рождает безнаказанность. Точнее, наказание существует, но хаотическое, мелкое, ничего не дающее в деле борьбы с коррупцией, ставшей уже системой. Председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев на днях признался, что из рассмотренных в 2012 г. 1300 уголовных дел, связанных с коррупцией, больше половины — за взятки до пяти тысяч рублей. И мы сразу понимаем, кто эти «страшные коррупционеры»: случайная мелочь, попавшая в странные сети, где застревает мелюзга, но никогда не задерживаются крупные «рыбы».
Вместе с тем вспоминается другое заявление, сделанное недавно главой Центробанка Сергеем Игнатьевым о том, что в стране есть некая «группа лиц», контролирующая вывод за границу десятков миллиардов долларов. В 2012 г. из России утекло 56,8 млрд долл. Из них, по данным Центробанка, 35 млрд долл. вывели явно сомнительным способом. На выведенные за границу средства (56,8 млрд долл., или 1,7 трлн руб.) можно было бы, к примеру, построить 8 тыс. детских садов, выделить новые квартиры для 700 тыс. семей, живущих в аварийных домах, и отремонтировать 42 тыс. км новых дорог. Вот это и есть настоящая коррупция, носящая угрозу национального масштаба! Однако ни компаний, ни фамилий лиц, выводящих деньги из страны, глава Центробанка не назвал. По его мнению, выявить их — дело правоохранительных органов.
Однако хаос и безнаказанность торжествуют в России как раз в условиях бессильной немощи правоохранительных органов. Поэтому крупные коррупционные дела могут вестись годами, не имея подчас сколько-нибудь серьёзной судебной перспективы.
Согласно Уголовно-процессуальному кодексу, предварительное следствие по уголовному делу должно быть закончено в срок, не превышающий 2 месяцев со дня его возбуждения. Но в особых случаях его можно продлить до года. Однако в реальности часто происходит так: дела приостанавливаются, а потом возобновляются. И так почти до бесконечности. «В глубоком разбирательстве никто не заинтересован, потому что ниточки могут потянуться «не к тем людям», вскроются некие бизнес-интересы, — говорит проректор РЭУ им. Плеханова, член Общественной палаты РФ Сергей Марков — наша вертикаль власти выглядит грозной только внешне: на самом деле создана такая система, при которой ответственность размывается, а чиновники живут не по законам, а по своим корпоративным правилам».
В связи с этим кажутся умилительно-наивными рассуждения о методах борьбы с коррупцией, которые можно услышать сегодня на круглых столах, в открытых студиях, на семинарах и консультациях. «Равенство всех перед законом», «независимый суд», «прозрачность всех уровней власти» и прочие рецепты выглядят трогательно банальными когда задумаешься, как можно всё это воплотить в реальность, а главное: кто это будет делать там — на политическом верху? «В России виновные часто оказываются родственниками и знакомыми влиятельных чиновников, — говорит председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов — в таких случаях включается механизм их выведения из-под удара».
«Механизм выведения из-под удара» — это отнюдь не метафора. Реальное существование подобных механизмов является ещё одной причиной невозможности бороться с коррупцией в современной России. Если к этому присовокупить ещё и страшную кадровую деградацию, поразившую сегодня наши следственные органы, то ситуация становится совсем удручающей.
«Наконец, есть и фактор политической конъюнктуры, — объясняет хроническое затягивание коррупционных дел бывший генпрокурор РФ Юрий Чайка — чтобы снять накал страстей по некоторым делам, таким как дело «Оборонсервиса», следствие искусственно замедляется, пока интерес общества к ним не спадёт. После этого можно будет спокойно «отмазать» крупных чиновников, которых «нельзя» сажать за решётку».
Но даже когда «механизм выведения из-под удара» даёт сбой и коррупционерам всё-таки начинает реально угрожать опасность хоть какого-то наказания, это досадное для них «недоразумение» компенсируется развалом в системе исполнения наказаний. Апофеозом этого хаоса стало проведённое недавно расследование по поводу закупки электронных браслетов, которые используются для контроля заключённых под домашний арест, каковому, кстати, подверглась обвиняемая в особо крупных хищениях по делу «Оборонсервиса» Е.Васильева. «Продукция оплачивалась из госбюджета, — пояснили в Следственном комитете РФ — но фактически она не могла использоваться по назначению. Установлено, что в системах отсутствуют электронные блоки. При этом закупочные цены были завышены более чем в 2 раза. Ущерб может превышать 1,3 млрд рублей». Согласно материалам проверки, цены утверждались протоколами за подписями экс-главы ФСИН России А.Реймера и других высокопоставленных сотрудников ФСИН. Так о какой борьбе с коррупцией может идти речь, если растащили даже средства для закупки электронных наручников, предназначенных в том числе и для коррупционеров!
Масштаб коррупционной катастрофы власть не может не осознавать, как бы страшно ей от этого ни было. Время от времени высокопоставленные чины делают гневные или грозные лица, скрежещут зубами, негодуя на коррупцию. Однако под напором общественной критики власть сразу сворачивается в кокон, делается непроницаемой, задраенной наглухо. «У меня что, должны быть прозрачные стены в кабинете? — обижается вице-премьер Владислав Сурков в интервью газете «Известия» — Я на каждую бумажку должен спрашивать мнение общественности?».
Когда в прошлом году вскрылось, что стоимость строительства стадиона «Зенит–арена» в Санкт-Петербурге выросла с начальных 6,7 млрд рублей до 43 млрд, Георгий Полтавченко робко заявлял о преждевременности строгих выводов относительно коррупционного мошенничества. Однако вскоре прокурор города С.Литвиненко объявил, что по итогам проверки возбуждено уголовное дело по статье 159 УК РФ (мошенничество), а стоимость проведённых строительных работ завышена более чем на 500 млн руб. И власть тотчас закрылась. «Вплоть до настоящего времени полные результаты проверки неизвестны ни депутатам, ни налогоплательщикам, — возмущается депутат Санкт-Петербургского ЗакСа Борис Вишневский. — отчёту присвоен гриф «Для служебного пользования», что автоматически означает доступ весьма ограниченного круга лиц. Но речь идёт не о военной базе! А о спортивном сооружении, деньги на которое тратятся только из кармана горожан и больше ниоткуда».
Закрытость власти — ещё одна причина коррупции, самой властью, похоже, не осознаваемая. Политическая элита, не желая открытого диалога с обществом, замыкается в себе, варится в собственном соку, подрывая при этом свои же позиции. Неистребимая клановость, круговая порука, фактическая неподсудность и непотопляемость тех, кого по случаю прищучили и разоблачили — всё это сводит на нет любые попытки власти развернуться, произвести манёвр, сделать шаг, совершить усилие в каком-либо направлении. Любая затея в масштабах страны сразу становится коррупционной.
Госдума приняла в 1-м чтении закон о создании «Росфинагентства», которому планируют передать до 10 триллионов рублей государственных резервных фондов якобы с целью повышения доходности сбережений. И тень коррупции сразу нависает над ещё не созданной структурой. «И Резервный фонд, и Фонд национального благосостояния — бюджетные средства, — говорит депутат Госдумы Иван Грачёв — по Конституции их расходование обеспечивает Правительство РФ. Законопроект предлагает передать эти полномочия сторонней структуре. Мы уже проходили это на опыте Минобороны. Но там были меньшие средства. А тут огромные деньги пойдут от одного ОАО к другому, и всё — ищи ветра в поле».
Даже не связанный напрямую с экономикой чисто гражданский проект по замене паспортов на идентификационные электронные карты с 2015 г. тотчас вызывает подозрение. «Могу предположить, что смысл затеи в громадном финансировании, – пояснил экс-замдиректора ФМС РФ Вячеслав Поставнин — для получения данных необходимо оснастить считывающими устройствами все государственные и многие коммерческие организации, включая полицию, кассы продажи билетов и т. д. Ведь только карт с чипами придётся заказать более 80 млн. Открываются фантастические возможности для распилов и откатов».
Всё вязнет в топкой трясине коррупции. Власть борется с ней, словно рубит кисель топором. Тяп — а кисель обволакивает лезвие, липнет на топорище. И уже не понятно: где коррупция, а где её нет. Целая компания красоток разворовывала имущество армии, которое годами не учитывалось их импозантными кавалерами. Замглавы онкологического института, попавшийся на крупной взятке, «по совместительству» являлся членом Московского антикоррупционного комитета. Даже глава думского комитета по безопасности и противодействию коррупции заподозрена в сокрытии дорогих апартаментов, стоимость которых никак не вяжется с её скромными официальными доходами. Уличённый примерно в том же экс-глава комиссии Госдумы по депутатской этике был искреннее возмущён: «Мы ещё повоюем!»
В зыбком болоте коррупции — без дна и берегов — власть теряет опору. Кадровая чехарда на всех уровнях бюрократии, калейдоскоп персон, наделённых какими угодно полномочиями, их взлёты и немедленные падения свидетельствуют о всеобщем недоверии, царящем в верхах. Первым лицам государства уже впору обращаться к сидящим перед ними чиновникам с лукавым вопросом: «Маска, я вас знаю!» И тотчас убедиться, что под маской благообразного «слуги народа» скрывается плут. Власть по-детски топает ногами, негодует и дуется. Призывает на место мошенников других чиновников, «хороших», создаёт кадровые резервы — «золотые» сотни и даже тысячи. Но люди уже не могут по-другому: они мыслят категориями коррупции. Потому что коррупция незаметно стала в России идеологией. Власть это чувствует, злится, озирается по сторонам с намерением нанести по коррупции хоть какой-то защитный удар, кидается на мелькнувшую цель и, вцепившись в неё зубами, вдруг понимает, что в очередной раз поймала за хвост саму себя.
